Корзинка постукивала по коленям,
пурры попискивали, а в ухо радостно орала полоумная искательница
приключений:
– Да брось, это будет весело, вот
увидишь! Их, правда, там два десятка где-то – ну, это если они к
местным не обратились. Хотя обратились, наверное, у них же были
дружки в городе? Только там почти все с перепоя, а сильного Дара
вообще так и почти ни у кого… Отличная разборка, да?
Я решил вообще ничего не говорить,
пока внутренний грызун не закончит с воплями. Тот явно намеревался
взять рекорд в дисциплине «Самый громкий ор без набора
воздуха».
К тому же я всегда виртуозно чуял
людей, которым вряд ли можно что-то доказать. А этой девчонке –
сколько бы ей не было лет – доказать что-то было просто
невозможно.
– И уж во всяком случае, сбежать-то
нам теперь уж точно не дадут, – восторженно частила Кани. – Здесь
вир в окрестностях только один, и к нему они, ясно, дорогу
перекроют, так что мне даже интересненько, как ты выкрутишься.
Я старался не трясти попискивающую
корзину и прикидывать шансы на ходу. В животе ворчало. Внутренний
грызун проорался и теперь мрачно повизгивал. Он явно полагал, что
шансов маловато. Оставалось изымать единственный козырь из
рукава.
– Ну, вообще-то, мне обещали прислать
подмогу. Где, говоришь, тут трактир «Хмельной спрут»?
Не знаю как насчет подмоги или
укрытия – но завтрак там должен был найтись.
* * *
Само-то собой, я не надеялся, что
подкреплением окажется сама Арделл: во-первых, она сказала, что
подкрепление высылает, во-вторых – у варгини как всегда, тысяча
дел. Но можно было рассчитывать хотя бы на Мел: она уж наверняка
знала, что делать с корзиной мелких пурр. Или на Яниста: тот вполне
мог сгодиться для прикрывания спины. В лучшем случае – это могла
быть Аманда с хорошим запасом нужных эликсиров и обворожительной
улыбкой (эликсиры для дела, улыбка – лично для меня).
Но судьба как всегда проявила
редкостную щедрость в выборе самого паскудного из всех паскудных
шансов. Поэтому в общем зале трактира на стуле возле стойки
восседал Рихард Нэйш собственной персоной – задумавшийся то ли над
своим блокнотом, то ли над очередной бабочкой для коллекции. Белый
костюм из таллеи, серебристая брошь у воротника, светлые волосы
зачесаны назад с небрежностью, которая требует часовых усилий и
кучи средства для укладки волос. Безупречная (даже чуть больше, чем
нужно) физиономия и безупречно изящный жест, с которым он
облокотился на стойку. Словом, этакое бело-серебристое солнышко
среди темного контрабандного люда, зашедшего похмелиться – ходячий
контраст ко всему, начиная от слегка окосевшего от этакой красоты
трактирщика, заканчивая кружкой у себя же под локтем.