– У-у-у, – проникся возница. – Так у
моего двоюродного дяди – такие красавицы, за пять сребниц… Не
хочешь, э-э-э? Совсем устал. Тогда ещё скажу: домой придёшь –
позови детей, пусть чай принесут, лепешки принесут. Сына посади,
дочь посади, сказок им расскажи, что видел сегодня. А они пусть
поют тебе. Сладости им купи – хочешь? У моего зятя такие сладости –
из Даматы!
Поймал моё молчание. Пробормотал
недоуменно: «И детей нет, э-э-э?!» – для южан такое дело бывает в
новинку. И тут же малость отвлёкся: нужно было сообщить какому-то
бедолаге на медленной повозке, что он ишак, рождённый от ишака.
– Есть дочь, – шепотом ответил я.
Только вот вряд ли она мне споёт: мы не виделись четырнадцать лет.
И она где-то в Айлоре, и ей уже исполнилось семнадцать, и я за
последний месяц уже мог бы узнать о ней хоть что-нибудь – какой у
неё Дар, в какой школе училась, не обручена ли с кем. Хотя бы – не
нужна ли ей помощь: деньгами, или по знакомству, или вир знает
что.
Но я не узнал. Не спросил. Спрашивать
нужно было у того, кого по пустякам не дергают, только вот не
спросил я не поэтому.
Подуспокоившаяся тварь внутри слабо
пискнула. Приподняла нос, ловя налетающие ароматы захудалого
городка. Помои и гниющая рыба. Водоросли и соль.
Серые братья и их
гнёзда.
Возле порта начиналось крысиное
царство. Твари с голыми хвостами неспешно, вразвалочку переходили
дорогу. Деловито копошились среди отвалов раковин. Некоторые
организованными группками направлялись вдоль дорог к причалам – в
честь ярмарки кораблей прибыло многовато, и у крыс намечался свой
праздник.
– Э-э-э, мрази, хуже айлорцев даже, –
сплюнул возница в крыс. – Совсем жить не дают! Котов жрут, собак
жрут, людей тоже жрут, э-э-э! А такой город был!
До Братских войн Айлора и Вейгорда
Менция процветала. Только вот после войн и Хартии Непримиримости
порт стал хиреть, и теперь здесь трутся разве что рыбацкие
судёнышки, да ещё контрабандисты заходят.
– Тут останови. И подожди-ка вон там,
в тени. С полчасика.
– Э-э-э, смотри, опасно, да? Ты
устал, в порту шваль всякая. Крысы ходят, да! Мой племянник видал –
до колена, веришь?
– Я видал крупнее, – перекинул
вознице на пару медниц больше, чем надо бы, и добавил с чарующей
улыбкой. – Так что мы с ними уж как-нибудь договоримся.
Большую часть портовых складов
порастащили за три столетия умирания города. Меньшая сгнила. А из
той мелочи, что дожила до наших дней, что-то приличное подобрать на
время Весенней Ярмарки было трудненько. Всё-таки удалось снять
крепкий сарай у семейки, промышляющей мидиями. Запах, конечно,
малость оглушал. Зато неподалёку были садки с холодной водой – для
хранения товара.