В памяти Орехова я не нашел ни одной его попытки перевезти мать
в Москву или как-то улучшить условия её проживания в Сумах, хотя
сходу мог придумать несколько вариантов и того, и другого –
конечно, речь шла не о покупке отдельной квартиры, на это
накоплений на сберкнижке не хватало. Почему-то в СССР жильё стоило
одинаково и в столице, и в самой глухой провинции.
– А баб Таня ему и говорит...
Меня откровенно разморило после домашней еды, и я слегка
поклевывал носом под очередной рассказ чужой для меня женщины про
чужих и незнакомых людей. Ещё немного таких «баб Тань» – и я
отрублюсь прямо на такой удобной тахте. Правда, мать Орехова я
предупредил, что мне надо сегодня ещё и на работу успеть, так что
был уверен, что она сделает для этого всё возможное, даже дотащит
на собственном горбу, если возникнет такая необходимость. Я
представил картину приноса моего тела в управление, с трудом
улыбнулся и решил вмешаться в эту сагу.
– Мамо, – Орехов так обращался к матери, и я не стал рушить эту
традицию, – а расскажи об отце?
– Ой, да что там рассказывать, – она легко перешла на
предложенную мною тему. – Был и был, а потом сплыл.
– А как сплыл? – не отставал я.
Мне почему-то стало интересно.
– Да просто всё... тогда всё было просто. Дали задания, он в
одной группе, я – в другой, ушли. Мы вернулись, они нет...
– И не ждали?
– Почему не ждали – ждали, сколько могли, – она отмахнулась, как
от назойливой мухи. – Но недолго, долго нельзя было. Если провал и
кто-то заговорил – всё, ноги в руки и вперед, на новое место.
Секреты оставили, но никто не пришел – ни наши, ни немцы. Ты на
него похож очень, особенно сейчас... ему как раз столько лет
было...
В принципе, информации было более чем достаточно, чтобы
идентифицировать Алексея Иванова, погибшего – или, скорее,
пропавшего без вести тогда-то и тогда-то в таком-то районе. На
память опять пришла Тонька-пулеметчица и её РОНА – под Брянском
были не только партизаны, но и совсем наоборот.
– А с... – я чуть запнулся, прикидывая нужную формулировку, – С
войсками из Локоти доводилось сталкиваться?
– Это волостные что ли? – переспросила женщина. – Доводилось, и
не раз. Хуже немцев были, но и мы их не жалели...
Я замолчал. Судьба у матери Орехова была... врагу не пожелаешь.
Впрочем, тогда вся страна прошла через что-то подобное, хотя и не
всем довелось смотреть на врага через прицел. А потом, после Победы
– попытки наладить мирную жизнь, которая тоже оказалась далеко не
сладкой, а для кого-то остается такой и поныне, хоть и прошло уже
27 лет. Я подумал, что надо что-то сделать для неё – хотя бы
квартиру выбить, пока я здесь. К тому же так одна из соседских
семей получит дополнительную, приличную по площади комнату – по
нынешним меркам и это хорошо.