И им пришлось разжечь огонь прямо на
полу, на большом железном листе, на котором стояла печка. Дым
заволакивал комнату, но работу нельзя было прекратить ни на минуту,
фашисты уже ломились в дверь.
Железный лист накалился докрасна,
стало невыносимо жарко и душно, начал гореть паркет, но сотрудники
продолжали самоотверженно уничтожать документы - нельзя было
допустить, чтобы они попали в руки фашистов. Время от времени
кто-либо подбегал к окну, чтобы глотнуть свежего воздуха, и тут же
возвращался к груде обгоревших бумаг, медленно превращавшихся в
пепел...
Когда эсэсовцы взломали наконец дверь
и с ревом ворвались в помещение, все было кончено.
Они увидели лишь груду пепла и
неподвижные фигуры на полу. Фашисты растолкали их сапогами,
принялись обыскивать.
Заставили спуститься в холл
торгпредства. Вскоре прибыл закрытый черный фургон, в него
втолкнули всех четырех сотрудников и повезли в гестапо.
Там у них отобрали часы, деньги и
другие личные вещи, а затем каждого бросили в одиночную камеру.
По нескольку раз в день их вызывали
на допрос, били, пытаясь выведать секретную информацию, заставляли
подписать какие-то бумаги.
Так продолжалось десять дней. Но
советские люди держались стойко, и
фашисты ничего не добились.
Советские
граждане с честью выполнили свой долг. Их освободили только в день
нашего отъезда из Берлина и доставили прямо на вокзал. Они еле
держались на ногах. Когда я увидел хорошо знакомого мне товарища
Логачева, то еле узнал его - он был весь в
кровоподтеках...
Однако дело двигалось… Как
выяснилось, позиция Берлина относительно обмена дипломатов была
изложена в ноте миссии Болгарии, направленной в НКИД ещё 28
июня.
В ней, в частности, предлагалось
включить в этот процесс четыре категории германских граждан, а
именно: а) членов дипломатического представительства, б) членов
консульских представительств, в) лиц со специальной миссией, г)
частных лиц.
Осуществить эвакуацию предлагалось
двумя группами, причем в первую группу с обеих сторон должны быть
включены, соответственно, первые три из вышеуказанных категорий, а
во вторую - четвертая.
В Москве в целом согласились с этим
предложением, продолжая проводить линию советского правительства,
которое настаивало на эвакуации аналогичных категорий своих
граждан.
Не было возражений и против
предложения Берлина осуществить эвакуацию двумя группами, причем в
первую группу с обеих сторон должны быть включены, соответственно,
первые три из вышеуказанных категорий, а во вторую - четвертая.