Однако мы готовы были согласиться с
этим лишь при обязательном условии, что в списки эвакуируемых будут
включены все советские граждане, перечисленные в моей вербальной
ноте от 29 июня.
Надо заметить, в переговорах об
обмене дипломатами советская сторона имела небольшое тактическое
преимущество. Трудно сказать, насколько дорог Берии был его друг
Деканозов, а вот находившаяся в Москве родная сестра была
Риббентропу безусловно дорога.
Благодаря шведским посредникам,
советское посольство в Берлине получало информацию о ходе
переговоров в Москве с Шуленбургом.
Днём отъезда назначили завтрашний
день – 2 июля 1941 года.
Вечером, как всегда, все слушали
Сводку:
Левитан в ней сообщил:
«Днём 1 июля наши войска вели упорные
бои на Мурманском, Кексгольмском, Двинском, Минском и Луцком
направлениях.
На остальных направлениях и участках
фронта наши войска удерживали госграницу и вели борьбу с
противником, пытавшимся её нарушить.
На Мурманском направлении наши войска
ожесточёнными боями задерживают продвижение превосходящих сил
противника.
На Кексгольмском направлении
противник в нескольких местах перешёл в наступление и пытался
углубиться в нашу территорию. Решительными контрударами наших войск
атаки противника были отбиты с большими для него потерями.
На Двинском направлении наши части
ведут упорные бои с танками и пехотой
противника, противодействуя его
попыткам прорваться к переправам на реке Западная Двина.
На Минском направлении продолжаются
бои с подвижными частями противника.
Наши войска, широко применяя
заграждения и контрудары, задерживают продвижение танковых частей
противника и наносят ему значительное поражение.
На Луцком направлении наши войска
остановили наступление крупных соединений противника. В
многодневных боях на этом направлении противник понёс большие
потери в людском составе и материальной части. I
Осуществляя планомерный отход,
согласно приказу наши войска оставили город Львов».
Последнее предложение Левитан
произнёс с новыми нотками в голосе – полными трагизма. До этого о
сдаче крупных городов он не сообщал. Хотя гебельсята уже во всю
трубили о взятии белорусской столицы – Минска и Литовской ССР -
Каунаса.
На утро 2 июля, дня нашего отбытия из
Берлина, посольство было опломбировано, а все сотрудники в
нескольких составах были вывезены из Берлина.