Двое из моих оппонентов резко развернулись в сторону новой
опасности, но, видимо решив, что угроза невелика, за Лин отправился
только один. Верно, одно дело ударить исподтишка, другое —
сражаться на равных с умелым опытным воином...
Отчаянно отбиваясь, девушка пятилась вверх по лестнице, нелепо
размахивая холодным оружием, будто палкой. Разбойник не спешил.
Выжидал момент, чтобы закончить дело одним ударом. Вот кончик его
меча «связывает» клинок шпаги, уводя его в сторону, и тут же летит
в незащищенную грудь белокурой красавицы...
Второй раз за последние несколько секунд Лин смогла меня
удивить. Пусть и случайно, но инстинктивно отшатнувшись от удара,
споткнувшись о ступеньку, она приземлилась пятой точкой на
следующую... Выверенный удар распорол воздух над её головой, а Лин
сделала единственное, что пришло ей в голову — изо всех сил двинула
ногой провалившегося в выпаде противника. Так что тот по широкой
дуге улетел к подножью лестницы, замерев в неестественной для
живого человека позе. Пнуть так могла разве что лошадь.
Кажется, именно в этот момент до меня начало доходить:
случившееся у древних руин изменило нас куда больше, чем только
внешне. И с этим, если нам повезет выжить, предстояло разобраться.
Окрыленная двойным успехом Лин снова поднялась на ноги, поигрывая
подобранной шпагой. Осмелев, девушка начала спускаться по лестнице,
собираясь застать врасплох еще одного из нападавших, когда
согнулась пополам, схватившись за живот. Одновременно раздался
щелчок тетивы маленького арбалета.
Тело Лин покатилось по лестнице, а я застыл, чуть было не
пропустив укол в шею. На глаза мои упала пелена, воздух сгустился,
мешая движениям. Ярость выплескивалась наружу. Не знаю, когда я так
успел прикипеть к этой девчонке... Может быть, когда взял за неё
ответственность после разговора у кареты? Позже, у костра, когда
она, размазывая по лицу слезы, рассказывала о своих злоключениях?
Или уже в тот момент, когда с покореженным сознанием вливал в ее
горло остатки эликсира? Пару секунд назад, когда она спасла мне
жизнь? А быть может, эта заноза была симпатична мне и раньше?
Всё вокруг стало бесцветным, я перестал думать и оценивать.
Сейчас меня волновало только одно... Не помня себя, я рвался к
одной единственной цели. Мир вдруг стянулся в одну точку и
обратился единственной яркой деталью — смертником, удовлетворенно
перезаряжающим самострел.