Вчера на парковке она сказала, что сожалеет.
Она понятия не имела, насколько сильно сожалел я. О том, что есть вещи, которые невозможно изменить. О том, что есть обстоятельства сильнее желаний. О том… О том, что тогда у меня хватило сил уйти, а у нее — остаться.
Чтобы отвлечься, я встаю с дивана и неосознанно мечусь по квартире, переходя из комнаты в комнату, будто в поисках ответа. Каждый шаг — как приговор, каждый вздох — как капля отчаяния.
Кто спросит, что меня так триггерит, я даже не смогу сформулировать. Я просто не хочу, чтобы Саня был с ней. По факту, я не хочу, чтобы хоть кто-то был с ней, хоть и не имею на это никакого права.
Но Аня… Она как шаровая молния. Сейчас гроза выдохлась и она потухла, наверное, потому что рядом все эти годы не было столь сильного раздражителя, как я, но весь этот ее новый имидж покорной и тихой меня не обманывает. Как только станет остро, больно, на грани, она вспыхнет. И тогда мало что удержит ее от тотального сгорания.
Я наблюдал это однажды: когда ярость становится настолько сильной, что инстинкт самосохранения выключается. Словно на глаза падает черная дымка. Ани больше нет, есть лишь сгусток чистой разрушительной энергии, порой направленной против самой себя.
Я обещал себе, что больше никогда не стану причиной этого. И не позволю никому другому довести ее до этой черты.
Саня и Аня? Возможно, это не такая уж плохая идея. Возможно, это безопасный вариант. Для нее. Для него. И для меня тоже.
В груди что-то давит, не давая толком вздохнуть. Я бросаю взгляд на часы. Уже час, как они должны были встретиться… Может быть, хватит для первого раза?
Беру в руки телефон. Разблокирую. Выключаю. Снова ввожу пароль для входа.
К черту.
Контакт. Вызов. Гудки.
— Да, Илюх?
— Сань, дело есть. Срочное, — выдавливаю сухо, хотя внутри меня ревет торнадо из эмоций.
— Давай, приеду, — быстро соглашается друг.
— А ты один?
— Аня уже ушла, да, — говорит он с явным сожалением. — Не похоже, чтобы у меня с ней были шансы.