- Второе, - продолжил советник и его второй палец прижался к
ладони. – У тебя остались три дочери. Но ни одна из них по нашим
законам и традициям не может наследовать твой трон. А значит что?
Значит, твой трон унаследует муж одной из твоих дочерей, ну, или
твой внук от одной из них, если ты сумеешь столь надолго
задержаться в этом мире, чтобы пережить и своих дочерей и их
избранников.
Король мрачно кивнул. То, что смена династии теперь неизбежна он
понимал хорошо. И понимал с самого утра. К его стыду мысль о том,
что со смертью сына многовековой род королей Наймюра по сути уже
прервался, пришла ему в голову, еще когда он стоял над телом своего
наследника. И эта мысль, а также осознание того, что она на
какой-то момент оказалась сильнее, чем постигшее его горе,
причиняли ему дополнительное мучение.
- Но и это не столь страшно, - продолжил добивать своего
властелина, советник. – Самое плохое то, что все, подчеркиваю, все
мужья твоих дочерей, а также их дети будут иметь абсолютно
одинаковые права на престол. Это ты понимаешь? Нет у нас правил и
никогда в истории не было прецедентов подобных ситуаций. Любая из
твоих дочерей в равной степени не имеет прав на трон Наймюра.
Следовательно, любой из их мужей и, повторюсь, их детей будут иметь
одинаковые права сесть на него. А это означает?
- Это означает войну, - вздохнул Гэльфас, ощущая, как у него под
ногами разверстывается пропасть, в которую практически неминуемо
рухнет его королевство.
- Нет, Гэльфас. Не просто войну. А войну всех против всех.
Войну, в которой люди будут уничтожать друг друга, как это было 500
лет назад. А если еще вмешаются эльфы и гномы, которые, уверяю
тебя, не забыли обид, нанесенных им во время 100-летнего
противостояния, да еще ситуацией воспользуются орки, то даже мне
страшно представить, что будет. И да, скорее всего в этой бойне
двум из твоих трех дочерей предстоит погибнуть или быть насильно
отправленными в Орден Милосердных, - закончил свой невеселый анализ
советник.
Король, всегда отличавшийся величавым спокойствием, ни в одном
сражении не покидавшим его от рождения бледного, породистого лица,
после этих слов своего старого и верного советника начал наливаться
гневным румянцем. Но сказать он ничего не успел.
Дверь в покои с треском распахнулась, и в зал буквально влетел
стражник. Дико оглядевшись по сторонам и увидев у окна короля,
стражник, не поклонившись, прокричал: «Государь, у ворот сгущается
багровый туман!».