Служба закончилась, понемногу все разошлись, а я все сидел на лавочке. Через некоторое время, ко мне подошел молодой служка, и спросил, все ли у меня в порядке. Я ответил, что да, попрощался и вышел. Сел за руль, раскрыл сидение и, вытянувшись, впервые за многие месяцы, спокойно уснул.
На улице стояла ночь.
*
Проснувшись, по привычке, посмотрел на запястье левой руки, но вспомнил, что мой Rolex, унаследовал «удачливый адвокат», засмеялся. Впрочем, солнце стояло высоко, и было понятно, что уже давно за полдень. Потянувшись, присел и выглянул в открытое окно – в сторонке, из-за большого камня, на меня смотрели два светло-карих глаза.
– Эй, пацан, иди сюда.
Ребенок не шелохнулся.
– Не бойся, иди сюда.
Никакой реакции.
Я покопался в своей сумке, показал пацану двадцати долларовую купюру, и позвал еще раз:
– Иди сюда, смотри, что дам.
– Из-за камня появился сопливый, конопатый нос, а потом и вся голова.
– Зачем мне? – спросила голова, – если ты такой добрый, маме моей дай.
– А где твоя мама?
– Там, – голова махнула, появившейся из-за камня, рукой, в сторону виднеющейся деревни.
– Ну, садись в машину, поехали к твоей маме.
– Нет, не сяду. К чужим, в машину, садиться нельзя, – пацан полностью вылез из-за камня. Это был ярко-рыжий парень, лет шесть. Бедно одетый, в меру грязный, смышленый мальчишка.
– Молодец! Ну, беги впереди. Я поеду за тобой. Познакомимся с твоей мамой.
*
Подъехав к калитке, в которую вбежал малыш, я был поражен видом вросшего в землю, деревянного дома, из которого вышла удивленная, неопределенного возраста, женщина.
– Здравствуйте, извините что беспокою. Можно попросить у вас воды?
– Конечно, – женщина сразу успокоилась и пригласила подождать во дворе, пока она будет доставать воду из колодца.
Сев на принесенный вышедшей за матерью, девочкой, табурет, я стал рассматривать двор: – «Дааааа, так сказать, бедненько, но чистенько».
Женщина подала запотевший стакан с водой и с удивлением смотрела, как я его опустошал.
– Чему вы удивляетесь?
– Это так заметно? – женщина смутилась, – просто, иногда, проезжающие останавливаются у нашего дома, и просят попить, но, когда я выношу им воду, всегда спрашивают – кипяченная ли она, и уверенна ли я, что эту воду можно пить. А вы ничего не спросили. Почему?
Я подмигнул окружившим меня детям, их было человек пять – мал, мала, меньше: