Лишь действительный статский советник Старов-Милюков хотел сражения с пугачёвцами, ибо считал позором боязнь выступить против бунтовщика.
Рейнсдорф решил переждать. Он послал в лагерь Пугачёва известного в этих местах разбойника Хлопушу с увещевательным манифестом, пообещав тому по возвращении освободить его от каторги.
Так в лагере Пугачёва появился человек со злыми глазами. Нижнюю часть лица он прикрывал рукавом. Он кричал сиплым голосом, что у него важные бумаги к царю.
Его привели к Пугачёву. Когда он опустил руку, даже видавшие виды казаки отпрянули. Ноздри у него были вырваны и на этом изуродованном лице бешено горели черные злые глаза. Хлопуша вручил все бумаги Рейнсдорфа самому Пугачёву и хохотал при этом до слез.
– Вот я и исполнил поручение губернатора! – кричал он.
Пугачёв смеялся вместе с ним. Он наградил Хлопушу и оставил его при себе, дав звание полковника.
Вечером праздновали появление нового полковника. Во главе стола сидел Пугачёв. По правую руку – Зарубин, Овчинников, Шигаев, по левую – Лысов, Чумаков, Хлопуша, которого приняли как равного, ввиду его старой славы. Было весело и пьяно. Зарубин, фельдмаршал Пугачёва, часто поднимал свой стакан.
– Выпьем, – кричал он и прибавлял крепкое ругательство, смеясь при этом густым басом. Хлопуша от него не отставал. Он все время зыркал глазами на Харлову, видно было, что она ему нравится.
– Твоя? – спросил он Пугачева.
– Моя.
– Хороша!
И действительно: Харлова, видно где-то в глубине души, совсем немного, но почувствовала себя хозяйкой стола. Хотя лицо ее было бледно и печально, но несколько оживлено. Красил ее и деревенский сарафан, впервые надетый ею.
Шигаев видимо понял, о чем говорил Хлопуша с Пугачёвым.
– Это я ее царю одолжил на подстилку! – крикнул он злобно.
Стало тихо.
Пугачёв поднялся. Вообще он был роста небольшого, но теперь казался огромным.
– Одолжил, значит, царю говоришь, – сказал он медленно. Я эту подстилку тебе помятой должен вернуть? А?
Шигаев молчал.
– Так, так, – продолжал Пугачёв. Я для вас … – посмотрел он вокруг, – царь без царства…
– Ну, будет, будет, – потянул его за руку Зарубин, – из-за бабы с генералами ругаться не стыдно?
– Кабы из-за бабы! Вы же мне житья не даете. Прямо под конвоем водите. – Пугачёв стал пить, наливая себе стакан за стаканом. Потом подозвал Хлопушу.