– Сергей Николаевич, не говорите так. Вы многого добились, и тоже с нуля! – возразил Гордеев.
– Да нет. У меня поддержка была. Тесть. Я же на дочери крупного краевого чиновника женился. А в тебя я всегда верил. Я же помню, как ты, ещё школьником, с нашей директрисой-взяточницей сцепился. Все знали о её проделках: взрослые, дети, – но молчали. А ты, можно сказать, ещё ребенок, всё в глаза директрисе высказал.
Гордеев слушал. Он готовился к тому, что его будут ругать, снимать с работы, а ему дифирамбы поют, хвалят.
Беляев продолжал:
– Руслан, учти, это только начало, будет ещё хуже. Очень многие тогда не хотели, не хотят и сейчас, чтобы ты руководил строительством, мечтают занять твоё место. Лакомый кусок, денег отмыть можно миллионы. Ты честный: воровать не будешь и другим не дашь, – поэтому неприятности вокруг и происходят.
– А кто эти многие? И откуда вы это знаете?
– Неважно. И у стен есть уши. Важно другое. Важно, что кроме тебя с этим строительством никто не справится – я точно знаю. Важно, что ты должен строительство закончить. И важно, что ты должен это сделать, причём кровь из носа. От этого зависит дальнейшая жизнь, и карьера тоже – твоя и моя. А жить нам с тобой ещё долго, полжизни ещё не прожили. Ты, конечно, можешь уехать хоть завтра, но подумай, что будет со строительством, с городом и что будет с твоей дальнейшей жизнью.
Гордеев помотал головой: такого он действительно не ожидал.
– Я польщён, Сергей Николаевич, – пробормотал он, – но если я не справлюсь?
– Ты? Справишься…
– А если уголовное дело против меня возбудят?
– «Если» не бывает. Уголовное дело прекратить – в моих силах. Его не возбудят. Пожарные акт составили – поджёг. Вот пусть полиция ищет, кто поджёг. Теперь соберись с силами и расскажи мне, почему возник конфликт с жителями хутора?
Гордеев отвернул колпачок пластиковой бутылки, глотнул уже ставшей тёплой минеральной воды, чуть подумал и начал рассказывать:
– У всех жителей хутора, включая моих родителей, нет свидетельств права собственности на землю за пределами хутора. Но хутор существует давно, ещё мои дедушка с бабушкой там проживали. Нет, кое-какие документы у жителей есть. На усадьбы, на приусадебные хозяйства, но не на землю за пределами хутора. Но жители считают иначе. Им когда-то нарезали в этом месте огороды – есть старые, примерно пятидесятилетней давности документы. Но эти документы свидетельством права собственности на землю не являются. Право собственности возможно восстановить по суду, но сложно, нужен хороший адвокат, разбирающийся в земельном вопросе. В нашем городе такого адвоката нет, даже в крае нет. Из Москвы нужно приглашать. Представляете, в какую копеечку обойдутся его услуги? Жители, даже если скинутся, не потянут. А решение нужно принимать по каждому конкретному участку в отдельности. Так вот, наша корпорация на эти участки в принципе не претендует – мы ждём решения суда. Если суд признает эти участки за жителями – отлично. Если нет, тогда мы будем на эти участки претендовать. Но это отдалённое будущее, очень отдалённое. Спорным является небольшой участок шириной около пяти метров и длиной примерно сто метров. Покойные супруги Поповы считали этот участок своим, а при составлении кадастрового плана строительства он оказался в черте строительства. Я не знаю, кто явился зачинщиком волнений, но факт остаётся фактом – жители посчитали, что организаторы строительства этот участок захватили специально, и когда стройку огородили, забор нахрапом сломали. Потом на этом спорном участке супруги Поповы построили хибарку и поселились там. Теперь хибарка сгорела. Ну вот… как-то так. Об экологической экспертизе –там всё чисто, эколог Богданов напрасно тратит время, да и все его аргументы – ерунда. Он просто тормозит строительство. Ему хорошо заплатили – видно невооруженным глазом.