Отец Игнатий умел говорить просто и проникновенно. Я вот
вырасту, а мне совсем немного осталось, чтобы стать взрослым, –
тоже буду солдатом. Конюх дядя Толя меня джигитовке обучил, я и с
саблей могу, и по стрельбе из лука призы беру на соревнованиях.
Автомат вот только пока для меня слишком тяжелый. Монастырский
кузнец дядя Виктор обещал мне саблю новую выковать, так как старая
стала слишком маленькой для тренировок. Жаль, автомат нельзя
выковать, дядя Толя говорит, что на ковку автомата лицензия нужна.
«Лицензия» – негромко прошептал я незнакомое слово, покатав его во
рту.
Распорядок в детском приюте в монастыре был не сложным: утром в
школу, после обеда – занятия спортом и работа на подсобных
хозяйствах и в помощь насельникам монастыря. Вечером – домашка и
компьютеры. Начались летние каникулы, но и без школьных занятий
ежедневный график был насыщенным: походы к отцу Игнатию, где я
ежедневно два или три часа занимался языками, плюс ещё пара часов
на языки школьной программы, помощь в работах в монастыре, выходы
за травами на берег Нерли или даже в лес за Клязьму, и
самостоятельное изучение языков вечером. Обязательными нужными
делами было посещение конюшни дяди Толи и кузницы дяди Виктора.
Они, хотя и работали на монастырь, жили за его пределами, на
отшибе, ближе к берегу Нерли, и попасть к ним можно было, выскочив
из монастыря через «нижнюю» калитку. Кони быстро привыкли к моим
появлениям и встречали меня приветственным ржанием и похрапыванием,
а я почти каждый день захватывал для них в монастырской трапезной
кусочки сахара или хлеба. Поработав в конюшне, я ещё с час, под
контролем и с советами дяди Толи, один или с другими пацанами
занимался джигитовкой и шёл к расположенной рядом кузнице и там или
старался помочь, поднося инструмент и подсыпая уголь в огонь, или
брал лук и стрелял в мишени, установленные около кузни.
Нравилось мне и просто сидеть на скамейке рядом с горном и
смотреть, как дядя Виктор работает. Особенно завораживало то, как
нагреваясь, кусок металла окрашивается в ярко-огненные цвета.
– Смотри, вот, чуть-чуть ещё. Вот момент – цвет дошёл. Пора
доставать, – и дядя Витя ловко выхватывал клещами раскалённую
полосу металла и начинал ковку. Мне казалось, что его помощники из
приютских, махавшие кувалдами, видели, насколько металл готов. Во
всяком случае, головами кивали дружно. Для меня же этот «момент»,
когда железо «готово» к ковке, был непонятен – вот две секунды
назад было «рано», а сейчас – «пора». Каких-то изменений цвета я не
различал. Но был уверен, что дядя Витя видит тот момент, когда
«пора». А как мне понять, что «пора» я пока не знал – кусок
разогретого металла – не суп в монастырской столовой. На язык его
не попробуешь.