Он замялся на долю секунды, прежде чем ответить.
— Если потребуется, — сказал он немного хрипло. — Но я нечасто берусь за такое удовольствие.
— Почему?
— Потому что я не гожусь в партнёры для танца, — коротко ответил мужчина, словно закрываясь от меня бронёй отчуждённости, и я сразу же пожалела о своём любопытстве.
Миссис Торнтон кашлянула, давая понять, что беседа становится чересчур фривольной.
Тем не менее, капитан не стал развивать тему. Вместо этого перешёл к другим указаниям: как вести себя за ужином, как принимать комплименты, объясняя, что нельзя это делать слишком холодно или слишком тепло; учил, как правильно отказывать в танце — с достоинством, но без холодности; как обращаться к старшим дамам и, даже, — как держать веер, если я решу им воспользоваться. Да, это всё я изучала на уроках этикета, которые много лет мне преподавали самые лучшие мастера, но Эдмунд рассказывал не сухие факты, а то, как мне вести себя именно в лондонском обществе и именно с кавалерами. Он говорил со знанием дела, и я не решилась ему напоминать, что многое из его наставления я и так знаю.
— И главное, — добавил он, — ни в коем случае не оставайтесь наедине с кавалером. Ни в саду, ни в библиотеке, ни даже в холле. Это недопустимо.
— Даже если он просто хочет показать картину? — спросила его недоуменно. Я ещё не была представлена в свете, но при этом в нашем доме всегда раньше были гости. И я могла общаться с любым из них без всяких ограничений.
— Особенно, если он хочет показать картину, — немного резко ответил он без тени улыбки.
— Благодарю за наставления, капитан, — сказала я, стараясь скрыть смущение. — Я сделаю всё, как вы говорите.
— Хорошо, — кивнул он, вставая. — Значит, мы готовы. Я заеду за вами вечером перед балом.
И, не дав мне времени спросить что-либо ещё, он поклонился и ушёл.
Когда дверь закрылась, миссис Торнтон произнесла:
— Он очень заботится о вас, моя дорогая. Хотя и говорит как офицер. Сухо и не очень любезно. Не удивительно, что капитан всё еще не женат — не всякая женщина выдержит такой суровый нрав.
— Да, — согласилась я, глядя в огонь. — Слишком заботится, чтобы позволить себе быть мягким.
Но внутри я чувствовала странное волнение. Первый бал. Первая встреча с обществом. И первый шаг в новую жизнь.