–
Проходите, – кивнула секретарша, и блондин распахнул передо мной
дверь. Они проводили меня в кабинет такими взглядами, какими
провожают гроб с покойником в топку крематория. То, что силовик за
мной не вошел, хотя ситуация была достаточно специфической,
заставило меня безо всякой ностальгии вспомнить о лихих девяностых.
Был у моего знакомого, очень серьезного аудитора, один случай,
когда его вот также, уже на излете девяностых, впихнули в кабинет
большого человека. И тоже госчиновника, хотя, на самом деле, банда
его сына подмяла, не гнушаясь убийств, под себя десятки
предприятий, а он ее крышевал в высоком кабинете. При его
«приватном» разговоре с государевым человеком присутствовало аж
двое охранников, хотя его туда зазвали вовсе не в таком статусе,
как меня сейчас. Непростые времена, никто никому так не доверял,
как сейчас.
Кабинет
Кожевникова оказался похож на Стельмуховский, только мебель
по-другому стояла, а в остальном всё очень похоже, дорого-богато и
официально. Сколько же хозяев повидали эти кабинеты? Пришла в
голову мысль, что вся эта казённая обезличенная роскошь должна
напоминать сидящим в этих кабинетах чиновниках, что они здесь
временно… Впрочем, может и нет. Не удивлюсь, если у них дома такая
же обстановка, по крайней мере, в рабочем кабинете. Тогда они себя
здесь вполне могут как дома чувствовать.
Кожевников
оказался, ожидаемо, немолодым мужчиной под шестьдесят, с тяжёлым
взглядом и тонкими губами. Седые остатки коротких волос
предательски вились, делая его образ слегка небрежным.
– Доброе
утро, Никита Богданович, – первым поздоровался я, сделав шаг
вперёд.
– Доброе, –
холодно ответил он, не предложив мне сесть.
Ничего
страшного, я поставил свой портфель на стул передо мной, и молча
стал ждать. Вроде бы и не нахальничаю, садясь без предложения это
сделать, но и не стою покорно, как баран, позволяя хозяину кабинета
полностью контролировать ситуацию. Нюанс, однако!
– Мне стало
известно, что ты на меня материал паскудный готовишь, – уставился
он мне прямо в глаза.
– Тот, кто
пытался подставить меня и вас, Никита Богданович, так и задумал,
вот только – полез я в портфель и достал письмо Свечкиной, – не
думаете же вы, что я стал бы работать с непроверенными сведениями?
Вы уважаемый советский руководитель, естественно, я не идиот сразу
верить во всякую напраслину. Вот это письмо поступило на адрес
редакции газеты «Труд» на моё имя, – протянул я ему конверт, и
Кожевников тут же погрузился в чтение. Было видно, как гнев и
ярость постепенно накрывают его, и я продолжил, увидев, что он
дочитал. – Мы успели проверить письмо, и убедиться, что это
фальшивка. Я лично встретился с автором этого письма, но сильно
сомневаюсь, что она вам знакома. Вот, взгляните, – протянул я ему
несколько фотографий Свечкиной. Он смахнул и письмо, и конверт,
одним движением к себе в ящик стола.