– Первый
раз её вижу, – раздражённо бросил он фотографии туда же, посмотрев
на них секунд пять.
– Не
сомневаюсь, Никита Богданович. Мы чуть-чуть не успели закончить
наше расследование…
– Кто это
мы?
– Я
подключил милицию, – как о само собой разумеющемся ответил я. – И
мы уже почти выяснили, кто организовал всё это. Нам только фамилию
этого человека осталось узнать и его мотивы.
Кожевников
сверлил меня взглядом, лицо его ничего не выражало, но пальцами он
выстукивал нервную барабанную дробь. Затем кивнул на один из
стульев за большим массивным столом для посетителей:
–
Присаживайся!
С удовольствием сел, переставив
портфель на соседний стул. С удовольствием – не потому, что устал,
в моем возрасте стоять вот так без существенного дискомфорта можно
часами. А потому, что мои ожидания оправдались, беспредельщиком
Кожевников не был, и здравым аргументам вполне внимал.
– И кто в
милиции моим делом занимается? – наконец, спросил он.
– Капитан
Василий Баранов из сорок седьмого отделения милиции на Пятницкой,
очень толковый специалист, и, что немаловажно, не болтун, другого я
бы не привлекал, учитывая специфику. Никто, кроме него, в отделении
не знает, чем он занимался. – ответил я, решив, что ни я, ни Вася,
в данном случае, ничем не рискуем. А даже наоборот, можем получить
шанс продемонстрировать Кожевникову, как мы рьяно боремся за его
честь. Знакомство с такими людьми лишним не будет, главное,
продемонстрировать, что с тобой можно иметь дело…
Он достал
чистый лист бумаги и стал делать себе пометки.
– Никита
Богданович, можно вопрос? – дождался я, пока он допишет, отложит
ручку и поднимет на меня глаза, мол, слушаю. – А как вы узнали о
том, что я якобы против вас что-то готовлю?
– Аноним
позвонил, – ответил он.
– Понятно,
– задумчиво ответил я. – Жалко, сразу бы тогда и узнали, кто это у
нас такие комбинации крутит...
– Вы можете
идти, Павел. Спасибо, что не стали пороть горячку, – протянул он
мне в этот раз руку на прощанье.
Неплохо,
если сравнить с тем, как начинался наш разговор, – подумал я,
выходя из его кабинета.
Телефон на
столе секретаря звякнул, она подняла трубку, и тут же протянула ее
блондину. Тот выслушал что-то, и кивнул. Потом сопроводил меня до
машины.
По дороге к
машине анализировал состоявшуюся беседу. Хорошо, когда много
прожил, и много повидал, очень непростой разговор я провел
практически идеально. Так, теперь мне надо Васю предупредить.
Позвонить ему из первого же автомата... Нет, лучше все же лично, уж
слишком много нюансов.