– Вы замечтались, – проворчала служанка, приблизившись к Эмме с платьем цвета безмятежного голубого неба и гребёнкой в руках.
– Как матушка? До сих пор возмущена, что приглашения могут не поспеть ко всем женишкам вовремя? Как же я так проглядела и забыла запереть шкатулку?! Глядишь, матушка до самого бала так и не узнала бы, что приглашения не отправлены.
– Ваш поступок нельзя назвать подобающим для юной леди, – корила Эмму Марта. – Баронесса была вне себя, когда тайна раскрылась.
– Опять досталось отцу? – оправляя кружева на рукавах, спросила Эмма.
– Именно. Баронесса очень ругалась. Плюнула на все фамильные портреты, что висят в Хрустальном зале. Не раз повторяла, что характером вы пошли в отца. Наклоните-ка голову. Волосы из-под ободка выбились – зачесать надо.
Когда с непослушными прядями было закончено, Эмма покружилась, любуясь на себя в зеркало. Любая юная девушка, благородная или нет, позавидовала бы сейчас её чистой красоте и лёгкости. Воздушная, Эмма была нежна, как первый весенний цветок, и этим прекрасна.
– Матушка вечно бурчит и недовольна мной. Чашку разобью – в отца пошла; оборку на платье порву – и у отца камзол в дырах; верхом на лошади без дамского седла – так кузина отца так же на выездах на пикник позорилась. А почему я должна следовать правилам, если моя мать тоже себе в угоду те правила нарушает?
Марта затянула завязки на платье Эммы и недоуменно уставила на неё. Служанка была глупа и недалёка и никогда этого не скрывала. Её добродушное широкое лицо выражало лишь непонимание и наивное любопытство, без тени намёка на хитрость.
– По традиции в день моего семнадцатилетия мне полагается танцевать с каждым приглашённым на бал холостым мужчиной, – говорила тем временем Эмма. – И приглашения должны быть разосланы всем, кто принадлежит к дворянской семье, кому исполнилось хотя бы восемнадцать и не стукнуло ещё пятидесяти, и кто ни разу не был женат и не связан узами помолвки на момент бала. И ни одна древняя книга, в которой записаны те правила и обычаи, не говорит, что мы должны отказать в приёме какому-либо претенденту на мою руку только из-за того, что его пьяному дяде не понравился соус к утке! Традиции не запрещают приглашать Хиггинсов! Гранта Хиггинса... – поправила Эмма саму себя. – Но матушка делает вид, будто этого не знает, потому что ей так удобно, а меня же по любой мелочи одёргивает.