Так близко нам ещё не приходилось находиться. К тому же, речь явно идёт о длительном времени, так как работы непочатой край. Вполне понятно, почему Матвеев не хочет сам всё это разбирать.
К тому же, сроки явно поджимают. Это очевидно, потому что в другом случае Матвей бы не попросил моей помощи.
— Что-то связанное с пытками больше подошло бы, — присаживаясь, продолжаю мысль.
— Попрошу, — он тоже занимает место рядом. — Подобное ещё не практиковалось.
— Да-да. Я в курсе, — киваю головой. — Ближе к сессии.
— Максимова, — он делит листы, пододвигая ко мне меньшую часть.
Джентльмен, ничего не скажешь.
— В твоей семье ни у кого не было проблем с кишечно-желудочным трактом? — ему вновь удаётся меня ошарашить и заставить смотреть на него, глупо хлопая глазами.
— Что? — как наш разговор вообще перешёл в такую плоскость?
— Всё не пойму, откуда там появилась такая язва, — заявляет так, будто и правда крайне озадачен этим вопросом.
— Ну знаете ли, — возмущённо фыркаю, прожигая горящим взглядом.
— М? — вопросительно приподнимает брови и снова улыбается.
— От работы отвлекаете, — нагло забираю из его руки шариковую ручку.
При этом наши пальцы соприкасаются, отчего по телу мгновенно пробегает лёгкое волнение.
Пытаюсь тут же скрыть свою неловкость, склонившись над исписанными листами.
Передо мной так же находится листок с вопросами и возможными буквенными вариантами ответов.
Правильные, к слову, не отмечены.
— Если нужно, могу сначала показать, какие варианты правильные, — заботливо предлагает Матвей.
— Ха-ха, — моё лицо при этом остаётся абсолютно безэмоциональным.
Ещё бы он мне предлагал правильные ответы на тесты, которые сегодня писали первокурсники.
Наглец. Однозначно намекает на тот случай, когда я фотографировала доску и спалилась.
Сидим мы так около двух часов. Матвеев даже отлучается и приносит нам два горячих кофе с шоколадными батончиками.
Мой желудок выражает Матвею крайнюю благодарность довольным урчанием.
В какой-то момент я просто сгибаюсь пополам от того,что испытываю неописуемый уровень боли.
Скрип и «ой-ой-ой», которые я издаю, явно пугают преподавателя не на шутку, потому что он тут же подрывается и оказывается рядом.
— Кира, где болит? — спрашивает, придвигаясь ближе.
Обоняние окутывает ароматом его приятного парфюма. И снова ненужные воспоминания проникают в голову. Когда-нибудь смогу об этом забыть?