Кажется, лев и правда дал время бедной овечке прийти в себя…
***
— Ай, черт! — резко отдёргиваю прочь руку от горячей кастрюльки, в которой варятся спагетти. Усердно дую на покрасневший палец, а затем, шипя, словно кошка, бросаюсь к каменной кухонной раковине. Струя холодной воды приносит мгновенное облегчение.
Да что же это я в конце-концов… Но тут же нахожу ответ.
Да все потому, что летаю в облаках! А как не летать, когда все складывается куда лучше, чем в сказке? Я почти чувствую себя диснеевской принцессой, которая наконец-то встретила своего принца. Опускаю ресницы, пряча улыбку.
Максим такой заботливый, внимательный, милый…
Щеки заливает румянец стоит мне вспомнить, как утром, Садулаев отвёз меня в «Центр планирования семьи». Тогда я думала, что Максим подождёт в машине, но не тут-то было.
Он пошёл вместе со мной, и судя по выражению лица моего мужчины, перед ним даже не стояло выбора пойти в клинику или остаться ожидать в машине.
Переступив порог клиники, я поразилась тому контрасту, что она собой представляла с городской клиникой. Чувствуя себя неловко, я то и дело цеплялась за руку Максима, словно за спасательный круг. Макс тут же сжимал горячей ладонью мои трепещущие пальцы, успокаивающим жестом поглаживая серединку ладони.
Войдя в медицинское учреждение, мы прежде всего оказались в приёмном помещении, которое совершенно не казалось бездушным и устрашающим. Интерьер центра вне всяких сомнений был разработан толковыми дизайнерами. Комфортная светлая мебель помогла почувствовать себя почти как в санатории.
В центре «Планирования семьи» все медицинские атрибуты были отодвинуты на второй план, наверняка, чтобы пациенты хотя бы на мгновение, смогли забыть о том, что они находятся в клинике. И спустя короткое время, благодаря корректному обращению медицинского персонала, я расслабилась, готовая довериться специалистам и их методам.
— Последний день месячных? — врач ставит меня в тупик.
Краснею от вопроса и машинально бросаю косой взгляд в сторону мирно сидящего на кожаном диване Максима. Он встречает мой напряженный взгляд и приподнимает бровь, словно удивляясь моей стыдливости.
— Я… у меня они не регулярные, — нахожу в себе силы ответить врачу, не смотря на смущение из-за присутствия Садулаева. Впервые проклинаю свой цикл, который совершенно нерегулярный, почти, как и у всех балерин. Людмила Игнатьевна опускает очки чуть пониже на переносицу и смотрит на меня внимательно поверх толстых слегка затемненных линз.