Я успеваю перехватить тот момент, когда темный зрачок сужается, а затем расширяется, словно мужчина был не готов увидеть того, кто перед ним стоит. Мне кажется, воздух сгущается, становятся почти осязаемым. Вокруг словно порхают заряженные током частички.
— Привет, мам, - бархатистый незнакомый баритон мгновенно разряжает обстановку.
Машинально перевожу взгляд на молодого человека рядом с Мансуром Шамилевичем. Непроизвольно разглядываю обладателя тягучего, слово патока, голоса. Старший сын Садулаевых Давид так же, как и Максим, выше отца почти на голову. Когда наши взгляды встречаются, линия рта мужчины смягчается.
Чёрные, как угли глаза с вежливым интересом проходятся по моим белокурым локонам. В это же мгновение я
ощущаю, как мою руку сжимает горячая ладонь Максима. Непроизвольно думаю о том, что Давид Садулаев - красавец. Запоминающаяся яркая внешность.
В отличие от Максима, любителя спортивного стиля одежды, Давид явно отдает предпочтение классике. Сжимаю крепче ладонь Максима. Никому не сравниться с моим любимым! Он самый-самый. Мой!
— Привет, – Максим протягивает ладонь Давиду для рукопожатия.
Не могу не удивиться. Как-то сухо для родных братьев. Неужели между ними есть разногласия? Как же мало я знаю про Максима! Одергиваю себя. У нас вся жизнь впереди, чтобы узнать абсолютно все друг о друге. Замечаю, как любимый бросает нечитаемый взгляд на отца и слегка кивает в знак приветствия.
- Максим… - обращается Мансур к младшему сыну, но тот не очень-то вежливо обрывает родителя.
— Это Ангелина - моя невеста, – резко расставляет Максим все точки над «i» перед присутствующими.
На слегка покрытой щетиной скуле старшего Садулаева отчётливо дёргается мышца. Каменное выражение лица ни на йоту не смягчается, а напротив…
— Здравствуйте! – смотрю прямо на Мансура Шамилевича, не отводя взгляда.
Жизнь – это бег с препятствиями и сложностями. Вот одно из них. Я справлюсь! Не зря столько лет в искусстве. Балет ничем не уступает спорту. Взять ту же гимнастику, например, где требуется стальной характер и упорство, граничащее с непробиваемым упрямством. Я была готова ко всему, но только не к тому, что мужчина порывисто сократит расстояние между нами и неожиданно его лицо озарится вполне искренним дружелюбием. Я чувствую, как за моей спиной напрягается грудная клетка Максима, когда Мансур Шамилевич обращается ко мне: