- Не надо, – резкий голос любимого отвлекает от беседы всех присутствующих. – Ангелине нельзя.
Мансур удивленно смотрит на сына и оскорбленно цедит:
— Фирменный Чили - соус лучший в Абрау.
Я знаю правду, как и Максим. Дело совсем не в сорте, и аромате. Ярко вспыхиваю. Причина в том, кого я ношу под сердцем… Мое лицо более, чем красноречиво, да и защитный жест ладони к животу не остается не замеченным Садулаевыми.
- Моя девочка! – восклицает шокированно Динара. Из ее темных глаз брызжут слезы… счастья?
Я пугаюсь столь эмоциональной реакции женщины, но когда вижу, как ее губы мелко дрожат, складываясь в радостную улыбку, не могу сдержать ответных эмоций.
– Какое счастье, Мансур! У нас будет внук!
Я боюсь смотреть в сторону старшего Садулаева. Я напряжена, словно комок нервов. Готова ко всему: любым обвинениям, даже отрицаниям свершившегося факта.
- Поздравлю, брат! - Давид впервые улыбается, и я удивляюсь тому, как же к лицу улыбка молодому человеку.
В черных глазах вспыхивает миллиард янтарных искр, делая взгляд более мягким. Строгая линия рта расслабляется, и старший брат больше не смотрит на младшего волком. Он и правда от всей души рад за Максима. Между ними словно обрушилась стена отчужденности. Что же могло стать камнем преткновения между двумя такими близкими людьми?
— Это правда? Будет внук? – голос отца Максима дрожит на последнем слове. Мужчина словно пробует каково это - произносить вслух новое для него слово.
Я же не могу заставить себя поднять взгляд. Даже не думала, что такая трусиха! Смотрю как дурочка на скомканную в своих руках белую салфетку. Силы мне придает лишь теплая рука Максима, что по-собственнически покоится на моем животе. Любимый будто закрывает от любопытных, радостных и удивленных глаз родных то самое ценное, что может подарить женщина своему мужчине.
- Да, правда, - с расстановкой отвечает он. - Ребенок родится в феврале, - в голосе Максима звучит ничем не прикрытая гордость.
— Это все меняет! – голос Мансура Шамилевича твердый и уверенный.
Я поднимаю глаза, встречаясь взглядом с хозяином дома. В них больше нет жесткости и оскорбляющего меня подозрения в любви к большим деньгам. Надеюсь, что он понял все насчёт меня. Все, что мне нужно от Садулаева Мансура Шамилевича – это любовь его младшего сына.