Мой приятель Матвей здорово изменился
за последнее время. Из благодушного неторопливого и вальяжного
здоровяка-штангиста он превратился в напряженного и уставшего
дельца, даже заметно похудел и осунулся. Под его контролем теперь
находилось три рынка — автомобильный, вещевой и колхозный, причем
на колхозном он даже занимал должность заместителя директора.
Землю «под организацию розничной
торговли» нам милостиво выделил городской исполком, а Матвей со
своей бандой следил там за порядком и за получением вполне
легальной арендной платы. Исключением был авторынок — кроме
официальной платы перекупщикам приходилось вносить еще и
неофициальную.
— Я раньше бы свободный человек, —
сказал мне Матвей, со вздохом располагаясь в кресле. — На барахолку
приезжал когда хотел. Я не знал, что такое пожарный инспектор, что
такое санстанция… Веришь, меня на комиссию в исполком вызывают! Не
поеду, ну их к чертовой матери! Был уже я на этих комиссиях, сидят,
языками чешут — полчаса пробазарили, что решили, до чего
договорились — хрен пойми…
— Надо, — сказал я твердо. — Это
легальность, дорогой товарищ! Раньше ты был полууголовный элемент,
а сейчас — уважаемый в городе человек. Замдиректора рынка!
Колхозного! Тебе же цены нет, ты еду под контролем держишь!
— Да какую еду к хренам?! —
возмущенно вскричал Матвей. — Сам с утра не жравши, мотаюсь по
городу как собака бездомная! Маковой росины во рту не было!
Я саркастически улыбнулся.
— И нечего так кричать. Если хочешь,
сейчас бутерброды организую. — Я нажал кнопку на телефоне. — Люся!
Тут у нас человек от голода помирает. Есть чего-нибудь, его к жизни
вернуть? Колбаса есть?
— Докторская, — гордо ответила Люся,
— Даже в обкомовском буфете нету, а у нас есть!
— Тащи! — распорядился я. —
Бутерброды, чай, все, что найдется.
— Минутку, — сказала Люся и
отключилась.
— Слыхал? — повернулся я к Матвею. —
Сейчас тебя накормим! А ты пока рассказывай, какие новости.
— Новости… — вздохнул Матвей. — Как
всегда новости. Пацаны ропщут в последнее время.
— Недовольны, значит? — уточнил я. —
Ну давай разбираться, чем конкретно пацаны недовольны?
Матвей шмыгнул носом.
— Говорят, все на нас держится, мы
рискуем, а получаем всего двадцать пять процентов. Маловато,
говорят.
Раздражение накатило внезапно, хоть я
и пытался сдержаться. Ну почему людям всегда мало?!