Уставившись ей вслед, Юха вздрогнул, когда материализовавшийся
за спиной Аарто хлопнул его по плечу.
— Рот-то закрой, а то синица залетит и гнездо совьет, —
благодушно усмехнулся товарищ. — Что, Ю, опять понапрасну порох
растратил? Не допускает тебя Фиалка до своего бутона?
— Не болото, а проходной двор! — проворчал Юха. — Если ты сам
такой умный, может, посоветуешь как надо?
— Вот уж уволь: я в таких мутных девках не смыслю. Лучше у Велхо
спроси, тем более он уже вас с Яри ждет — злю-ющий! — сообщил Аарто
так, будто хотел порадовать друга, и даже сглотнул слюну от
удовольствия.
Впрочем, Юха знал любовь Аарто ко всякого рода приукрашиванию, и
этот раз не стал исключением — Илья встретил молодых духов
встревоженным и хмурым, но уж никак не «злющим». Он вообще крайне
редко давал при них волю эмоциям и не изменял привычке все
рассматривать с точки зрения практической пользы — в том числе и
необузданный нрав потустороннего народа.
Про эту самую Линду Илья уже был наслышан, хотя видел ее
нечасто: она жила в глуши, подальше от дачных поселков и залива,
где владения Рикхарда завершались. А помимо всего была полукровкой
— дочерью русской болотной девы, прижившей ее от бродячего финского
лесовика. В память о нем она и дала дочери звучное северное имя
Сиглинд. Но такие связи были редкостью, в силу натянутых отношений
между славянскими и северными духами. Борьба за человеческие души
шла не только между Тапиолой и Хийтолой, но и между Туонелой и
Навью, грани которых в этом краю были очень тонкими. Потомки
далеких богов, помимо воли ввязавшиеся в эту борьбу, предпочли бы
вовсе не сталкиваться, однако берега Невы были не бесконечными, и
никто не желал их уступать. А уж после «чистки», учиненной людьми и
унесшей много духов с обеих сторон, стало совсем не до примирения и
дружбы — и тех, и других заботило лишь собственное выживание.
Линда сблизилась с духами из гостиницы три года назад, осенью, и
много помогала им в тяжелых дежурствах, когда стояли холода. Она
оказалась такой ловкой, скрытной и отчаянной охотницей за нежитью,
что ей прощали дикие и жестокие выходки с людьми, а в благодарность
ребята звали ее на праздники и танцы. Несколько раз Илья там ее
встречал — она пела, играла на глиняной свистульке и метала ножи не
хуже парней. Но ему только небрежно и холодно кланялась или вовсе
старалась не попадаться на глаза.