Она повернулась, понимая, что ее
нашли, зло сверкнула глазами, зашипела, словно животное:
− Что тебе надо? Уйди! Уйди! –
швырнула пустую пластиковую колбу от чипа-болеутоляющего.
Тут что-то в сознании Лопырева
взорвалось.
− Дура! Я же о тебе забочусь! −
рявкнул он, схватил Ладу за плечи и выдернул из туалета на свежий
воздух.
Она сопротивлялась, трясла ногами,
рычала, пыталась вывернуться и впиться Лопыреву в лицо ногтями. А
он тащил ее мимо школы, по аллее, под цветущими деревьями, вдоль
лавочек с влюбленными и старушками, к дому, скорее, к дому!
− Ненавижу! Ненавижу! Думаешь, ты у
меня первый такой? Думаешь, я не сбегу? Да в гробу я видела эту
вашу принудительную любовь! Нельзя любить по программе, слышишь?
Нельзя!
Лопырев старался не слушать. Гнев в
душе уходил на убыль, но вместо него проникала какая-то серая
тяжелая печаль.
Он затащил Ладу сначала в подъезд,
потом в лифт, поднял на нужный этаж и вот уже оказался в квартире.
К этому моменту Лада успокоилась и не сопротивлялась. Весу в ней
было килограммов сорок, не больше. С виду и не скажешь.
Едва переступили порог, Лопырев
отпустил ее и закрыл дверь на ключ. Лада, как была в обуви, молча
ушла в ванную. Долго умывалась и фыркала. Вышла, прошла на кухню и
села у окна, закуривая сигарету.
− У нас не курят, − пробормотал
Лопырев.
− А ты привыкай, − мрачно парировала
Лада. – Не захочет по хорошему, терпи как есть.
Он налил ей теплого молока, добавил
две ложки сахара – поставил кружку на стол и вышел.
Когда он вернулся на кухню через
двадцать минут, кружка стояла нетронутая. Лада докуривала третью
сигарету.
С того момента дни потянулись
тяжелые, безрадостные.
Лада пыталась сбежать трижды. Каждый
раз Лопырев находил ее, ловил и приводил обратно. Лада не
сопротивлялась, лишь грустно ухмылялась и просила не заламывать ей
рук.
Роза Витальевна однажды сказала
Лопыреву:
− Давай я ее к нашим свожу, пусть
посмотрят, успокоят. Если что, подержим ее дней десять, пока
синхронизация не завершиться. А там все как по маслу пойдет.
Лопырев не хотел, конечно, идти на
крайние меры. Тем более, с каждым днем Лада нравилась ему все
больше. Он знал, что синхронизация действует на обоих. То есть,
Лада наверняка тоже стала находить в нем что-нибудь
привлекательное.
Что-то менялось в ее сознании. Дней
через пять она перестала подолгу лежать в кровати по утрам, а
сделала Лопыреву завтрак. Заваривая кофе, спросила, чем он
планирует заняться, учится ли, какую профессию выбрал и какие у
него цели в жизни. Разговор завязался интересный и даже в какой-то
мере теплый. Лада сидела перед ним в голубом халатике, поджав ноги,
выставив локотки на стол и подперев ладонями подбородок. Волосы ее
растрепались, губы казались влажными… очень хотелось к ним
прикоснуться своими губами. Лопырев едва сдерживался, чтобы не
прижать Ладу к себе, ощутить вновь ее тело в своих объятиях,
осыпать ее поцелуями – сначала губы, затем шея, аккуратно язычком в
выемку между ключицами…