Выступили: за Зеновию Талли, тридцать человек, и за
сестру её Амерею, тридцать человек, все с мечами и топорами, и сьер
Роржах Баратеон с боевым молотом — это когда же было?
Получается, сразу после Танца. И уже тогда приличные люди в его
семье заценили, что молот — оружие победы, ха.
Переломанные кости, оторванная рука так что край платья леди
Амереи окрасился алым от крови, весёлая похвальба рыцарей и
остроумные ответы девиц (и леди сказала: «Вы отдаёте мне свою
руку, сьер, так могу ли я надеяться и на сердце?») — вот это
была жизнь, настоящая жизнь. Роберт обожал читать книги турниров,
они всегда успокаивали его и убаюкивали, а сегодня ему
отвратительно не спалось.
Буквы постепенно разъезжались, превращаясь в чёрные кляксы,
кляксы ползали по странице, сношаясь и размножаясь, и вдруг Роберт
заметил, что чернила перетекли со страниц ему на руку. Он отбросил
книгу в сторону, но чёрное щупальце крепко держало его запястье.
Пришлось перерубать мечом и с удовольствием наблюдать, как мерзкая
тварь втянулась под обложку и там устроилась лелеять обиду.
Смотреть на неё не хотелось. Роберт задул свечи, накрылся
одеялом с головой и закрыл глаза.
* * *
«Мышка», — подумал Станнис, глядя на жену. «Дохлая мышка», —
уточнил он про себя. Селиса лежала, вытянувшись на постели, прямая,
как палка, руки сложены на груди, глаза закрыты. «Вопрос: можно ли
ебать дохлых мышей?».
Он потянулся. С утра ему всегда хотелось секса, а на голодный
хер даже Селиса казалась по-своему симпатичной: мордочка ничего
так, носик аккуратный, а лопоуши и усики даже в чём-то милые. Опять
же, сиськи у неё были. Можно пожамкать.
Или нельзя. Он только слегка огладил, а она уже издала такой
возмущённый и такой мерзкий звук, что всё стоявшее мгновенно упало.
Да, наследника тут не сделаешь. Странно, что дочка получилась.
— Вот отправлю тебя в септы, будешь знать, — буркнул он,
натягивая штаны. Конечно, он же Станнис, как он может быть
нормальным человеком и одеваться с помощью слуг? Всё сам, всё
сам!
— Мой лорд-муж, если вам так угодно, отправляйте меня куда
пожелаете, но помните о приличиях, — проскрипела мышка. — И о том,
что сегодня утром вы принимаете посла из Асшая.
— Угу, — буркнул Станнис.
Он предпочёл бы принять на грудь, но с этим покончено.
— А кто у нас папин маленький оленёнок? Кто папин стрёмный
лягушонок?! А у кого уши как лопушищи? — Станнис легко поднял дочку
над головой и покружил. Та тихо пискнула. — А ну-ка, не стесняйся,
— потребовал он. — Давай, во весь голос. «В нас ярость шторма»,
а?!