Утро началось с запаха кофе. Я открыла глаза и не сразу поняла, где нахожусь... Чужая комната, незнакомый диван. Потом память вернулась – и вместе с ней тупая боль в боку.
Максим стоял у плиты, помешивая что-то в кастрюле. В свете утреннего солнца он казался ещё крупнее и внушительнее... Военная выправка, чёткие движения. Взглянув на меня, он молча кивнул.
– Доброе утро, – мой голос звучал хрипло. – Который час?
– Восемь, – коротко ответил он. – Как рана?
Я осторожно села, ощупывая бок через футболку. Боль, но терпимая.
– Лучше. Спасибо.
– Поешь, – он поставил передо мной тарелку с кашей. – Потом сменим повязку. А после... поговорим.
От нервного напряжения желудок сжался, но я заставила себя поесть. Нужны силы! Максим ел молча, изредка поглядывая в окно. Его напряжённая поза выдавала внутреннюю тревогу...
После завтрака он осмотрел рану – швы выглядели нормально. Бережно наложил новую повязку. От его прикосновений по коже пробегали мурашки... Сердце бешено стучит, а я не могла понять – от страха или от чего-то ещё.
– Теперь рассказывай ВСЁ, что помнишь о людях Яра, – он сел напротив. – Имена, приметы, все детали.
Я сжала руки в кулаки, вспоминая.
– Двое. Один лысый, крупный, его называли Плеш. Второй худой, с крысиным лицом. Имени не знаю.
– Плеш – это Алексей Плешаков, – задумчиво произнёс Максим. – Правая рука Яра. Жестокий. Беспринципный. Второй, наверное, Вадим Кислый.
– Ты так хорошо их знаешь, – я подняла на него глаза. – Почему?
Максим встал, подошёл к шкафу. Достал старую коробку, положил на стол.
– Потому что я семь лет работал в спецподразделении по борьбе с организованной преступностью, – он откинул крышку. Внутри – фотографии, документы, диски. – И три года пытался посадить Яра Кравченко.
У меня потемнело в глазах! Ну конечно. Военная выправка, шрамы, цепкий взгляд. Бывший силовик.
– Что случилось? – тихо спросила я. – Почему «пытался»?
Максим достал пачку фотографий. Разложил на столе.
– Кравченко неуязвим. Связи везде – от районных ментов до прокуратуры. Мы три года собирали доказательства. Наркотики, оружие, заказные убийства, – его голос стал жёстче. – А потом пропала одна свидетельница. Ключевая. Вместе с ней исчезли важные документы. Дело РАЗВАЛИЛОСЬ.