— Твою мать! — зарычал Самослав. — Да
что за дичь! Следствие провести надо, Горан! Кто исцелился и почему
исцелился. Особенно тех, кто прозрел внезапно. Понял?
— Тех, кто у попов в церквях
исцеляется, государь, тоже на пытку брать? — спокойно спросил
боярин, глядя императору прямо в глаза. — У нас по Уложению
человеку свободно веровать. И равны все перед законом. Ты только
скажи, мы землю носом взроем. Мы в Тайном Приказе Моране жертвы
приносим и, если надо попов тряхнуть, то мы со всем удовольствием.
У меня даже драка за такую честь может случиться. Кстати,
короли-Меровинги, говорят, возложением рук лечат. Золотушные к
назначенному дню приходят и их милости ждут…
— Уходи, Горан, — выдохнул Самослав
со злостью в голосе. — Стар ты, видно, становишься. Не понимаешь,
куда жизнь идет.
Он смотрел, как коротко поклонился
его самый верный друг, и как вышел, гордо подняв голову. Горан
знал, что так будет, но по-другому поступить просто не мог. И он
сам, и его люди оставались убежденными язычниками, и отступать от
этого не собирались.
— Ваша царственность, — Ванда
поклонилась с необыкновенной грацией и выпрямилась, ожидая
вопросов.
Она расцветала с каждым днем. Из
милой, угловатой деревенской замарашки Ванда уверенно превращалась
в молодую, волшебной красоты женщину без малейшего изъяна. Густые,
чуть волнистые локоны были перехвачены золотым обручем с камнями,
какой носили все великие княжны и княгини. Огромные лучистые глаза
смотрели прямо и открыто, а изумруды в ушах слегка оттеняли их
цвет. Глаза у нее были ведьмины, с отчетливой зеленцой. И лицом, и
повадками княжна все больше походила на свекровь, намеренно копируя
ее жесты и слова. Даже Видна и Кий были не так похожи на мать. Они
ведь никогда не стремились стать ее полной копией.
— Скажи мне, дочка, — спросил
император. — А что это за история с исцелениями на капище?
— Сама удивилась, государь, —
ответила та, глядя на него прямо как воин. — Прозрел человек. Я
даже испугалась немного …
Не врет, она не врет, — напряженно
думал Самослав, всматриваясь в прекрасное, словно маска, лицо. —
Она еще слишком молода, чтобы научиться врать так смело.
— Иди, Ванда, — сказал император. —
Приходите сегодня на ужин с Бериславом. И внука моего привезите. Я
за этим тебя позвал.
— Как прикажете, ваша царственность,
— присела в поклоне Ванда и удалилась. Она так и не поняла, почему
для этого ей понадобилось полчаса трястись в карете. Неужели нельзя
было просто прислать гонца? Но лишних вопросов княжна благоразумно
задавать не стала. Она была весьма неглупа.