Что я вообще делала со своей жизнью? Почему, стремясь наверх, работая и открывая для себя новые возможности, я одновременно продолжала разрушать своё будущее, себя? Почему, имея все возможности, я палец о палец не ударила, чтобы улучшить качество своей жизни? Мне кажется, я не справлюсь… Даже сейчас я вроде бы пытаюсь найти выход из западни, борюсь, но одновременно я погружаюсь в отчаяние. Сдаться легко, починить себя… невозможно?
Мне себя так жалко становится…
Может быть, это стресс слезами вытекает? Хочется думать, что я сильная, а минуты слабости бывают у всех, что завтра будет новый день, взойдёт солнце, разгонит мрак и отчаяние, и с новыми силами я встану.
А сегодня можно дать эмоциям волю, и всхлипываю. Подушка становится мокрой.
Я реву, как не ревела с начальной школы, когда потерялась в “Детском мире”, также по-детски, также безутешно, но мне становится по-настоящему легче, и уверенность постепенно возвращается.
Я чувствую осторожное прикосновение к плечу.
От неожиданности я вздрагиваю, испуганно оборачиваюсь.
Рядом со мной на кровати Ариэль.
Парень выглядит обескураженным. Даже ошеломлённо-испуганным, будто ни разу не видел плачущих девушек, а слёзы вместо того, чтобы прекратиться, текут ещё быстрее. Мне стыдно за мою истерику, за изуродованное плачем лицо, но в то же время во мне будто новая личность проклёвывается. Или это разум берёт верх над комплексами? Внутренний голос успокаивает, что чувствовать не стыдно.
Я разрываю зрительный контакт, пытаюсь отвернуться, спрятаться в подушку — нарыдаюсь всласть и никакой Ариэль мне не помешает. Но он неожиданно удерживает меня за локоть.
— Ты плачешь, — с недоумением сообщает он.
Капитан Очевидность.
А с таким же недоумением ищу и не нахожу в его взгляде отвращения. Красная, опухшая, на что он смотрит?
Ариэль, едва касаясь, проводит подушечками пальцев по моей щеке. И тотчас разбивает очарование момента:
— Госпожа, вам бы… умыться.
Он издевается?
— Не хочу! И вообще, что ты здесь делаешь? Вламываться в спальню…
— Я к своей законной жене пришёл, — перебивает он. — Вместо жены почему-то кикимора.
К Ариэлю возвращается его усмешка. Одарив меня снисходительным взглядом свысока, он попросту подхватывает меня на руки. Я только пискнуть успеваю, как он прижимает меня к себе и совершенно по-хулигански дует куда-то за ухо, щекочет дыханием затылок.