Но для начала всех нас, бывших
пленных, собрали у здания вокзала. Нет, не всех сразу, собирали
повагонно. Сразу всех собрать было просто невозможно, ведь было нас
две-три тысячи человек - из тех, кто попал в окружение под
Мелитополем в октябре. Заводили в здание вокзала в один заход
человек по десять. Внутри, несмотря на глухую ночь, все работало
как хорошо отлаженная машина. Худые, чем-то похожие внешне на нас
санитарки из бригадного медсанбата стригли нас наголо, брили,
выдавали каждому большую кружку остро пахнущей лекарством сладкой
воды. Потом я узнал, что их самих вот так же освободили из лагеря
военнопленных под Бахчисараем десять дней назад.
Потом - короткая беседа с особистом
бригады. Майор госбезопасности скользнул по мне невидящим,
безразличным взглядом, и только попросил надеть на указательный
палец что-то вроде наперстка с выходящим из него тонким проводком.
Потом задал мне несколько вопросов, посмотрел на человека, что
сидел рядом с ним с небольшим ящичком, тот кивнул… И все - я
свободен: секретарь внес мои данные в большой гроссбух, и попросил
пройти дальше, получить оружие и назначение. А вот человека,
который был в очереди сразу передо мной, отвели в отдельную
комнату. Не знаю, что с ним стало, но больше мы его уже не
видели.
Бригада встала у нас на двенадцать
часов, как раз до следующей темноты. Их механики тут же полезли в
моторы, а генерал-майор Бережной собрал всех освобожденных из плена
командиров. Разговор был недолгим. Наша задача – держать станцию и
небольшое предмостное укрепление на правом берегу Днепра. В тылах у
немцев практически пусто, так что серьезными силами они нас
атаковать не смогут. Командир нашего сводного отряда, капитан
Железнов, получил от генерала рацию, по которой, в крайнем случае,
можно было вызвать авиационную поддержку. О нашей авиации, которая
буквально две недели назад внезапно начала свирепствовать в небе
над Южным фронтом, мы знали из рассказов конвоиров. Именно от этих
ударов с воздуха немцы и прикрыли станцию живым щитом из пленных.
Теперь они пожалеют об этом. Чтобы еще раз не попасть в немецкий
ад, каждый из наших бойцов будет драться насмерть.
Оберста Ределя повесили в полдень. За
водокачкой, где были сложены покрытые ледяной коркой обнаженные
тела наших товарищей, умерших от голода и болезней, расстрелянных,
повешенных, насмерть забитых охраной, под водяной трубой уже стоял
один из немецких грузовиков с откинутыми бортами. К трубе была
привязана веревка с петлей, болтающейся над кузовом. Там же, в
кузове, стояли связанный оберст Рудель и два
сержанта-осназовца.