Священник приглашает попрощаться, и я подхожу к гробу. Он закрыт, и я просто кладу ладонь на крышку. Пытаюсь в последний раз ощутить знакомое тепло, но ничего не чувствую, кроме холода лакированного дерева. Отхожу и, поддерживаемая тетей Нюрой, иду к выходу.
Народу пришло немного. Несколько человек с работы, пара друзей Антона, с которыми я шапочно знакома, и кое-кто из соседей. С моей стороны кроме тети Нюры и нет никого.
Так уж случилось, что я довольно рано потеряла родителей, меня воспитывала бабушка. К сожалению, ее уже давно нет в живых. Подругами я так и не обзавелась. Были знакомые, но все они исчезли, стоило уйти в декрет. У Антона тоже почти нет родственников, только мама. Она неплохая женщина, но почему-то невзлюбила меня с первого взгляда. Видимся редко, в основном по праздникам. Вот и выходит, что я постоянно одна, вернее, с любимым сыном, с которым мы все делаем вместе.
Процессия направляется к месту захоронения. Иду на негнущихся ногах, словно робот. Недавно еще лежал снег, а сейчас уже все растаяло, солнышко светит, птички поют, а у меня на душе пустота. Такая же черная, как свежевскопанная земля. И запах. Обычно я люблю аромат влажной земли, но сейчас он вызывает рвотные позывы. Глубоко дышу. Смотрю, как гроб опускают в землю.
— Кидайте каждый по три горсти земли, — приглашает работник кладбища.
Подхожу, смотрю в последний раз и набираю землю. Не могу заставить себя кинуть, но беру себя в руки.
— Прощай, любимый, — шепчу и отхожу от могилы, которую начинают забрасывать землей. Вскоре вырастает небольшой холмик. Работники расставляют венки, пришедшие кладут цветы и расходятся. А я все стою и не могу заставить себя уйти. Это как признать, что Антошеньки больше нет. У меня нет на это сил, ни физических, ни моральных.
— Настюш, пойдем, — мягко тянет меня тетя Нюра, — Кирюша ждет.
Точно! Кирюша! Сосредотачиваюсь на этой мысли и заставляю себя передвигать ноги. Мой сыночек, любимый. Частичка Антона. Мне нужно к нему. Обнять, прижать к сердцу. Никогда не отпускать.
Мысль о сыне подгоняет. Постепенно успокаиваюсь. Поминки проходят в кафе. Я кое-как соображаю, что происходит. Хочу поскорее уйти отсюда и забыть все это, как страшный сон. Опять соболезнования, поминальные слова. Кто-то вспоминает что-то хорошее, таким образом прощаясь, потом просят меня сказать что-нибудь. Ком встает в горле, но я его проглатываю и поднимаюсь.