Я сплюнул, мысленно чертыхаясь. Что за чертовщина? Какое золото здесь забыл сынок Шаха и его рабочие?
– Нет, так дело не пойдет, – прошелестел тихо.
Это мой объект, мой заказ и мои деньги.
Я еще раз огляделся: двухэтажный уютный домишко, и адрес совпадает. Тот, что заказали.
Двигаясь на голоса, я застал Эмина у черного входа.
Он стоял, засунув руку в карман. В другой расслабленно болтался пистолет. Я знал эту позу: ты всегда готов сорваться, если что-то пойдет не по плану.
Например, если девчонка вдруг попытается бежать или мать семейства поднимет ненужный крик.
Шах расслабился, сгорбился в спине. Считал, что дело почти сделано. Ему останется зайти через главный вход, когда его гиены закончат дело.
Я не знал, зачем он здесь.
Я примчался из Москвы, он – из Волгограда.
Встретились оба в Новосибирске.
В одном доме.
В одно время.
Но в одном я был уверен: мои планы пошли к черту и придется импровизировать.
– Шах, – я прищурился.
И сделал шаг.
Будто чувствуя, сукин сын неторопливо развернулся в сторону основного входа. Собрался на все готовое приходить, проверять, выполнен ли его приказ.
В том, что они пришли за всей семьей, у меня сомнений не было.
Слышал разговор.
Я мысленно выкурил пачку сигарет и прикинул, сколько времени у меня осталось.
Это мой заказ. Мои деньги.
Времени было в обрез.
– Стой, где стоишь.
Я снял оружие с предохранителя.
Щелчок.
Сынок Шаха напрягся. Притих. Дышать перестал.
– А теперь медленно клади пушку на землю.
Положил.
Выбора не было – я ствол к его башке приставил. Мозги потерять не хочет, жить хочет.
Говорят, у него девчонка появилась… чего сюда тогда приехал?
– Давид.
Шах тихо засмеялся.
Он обескуражен, я бы тоже посмеялся, если бы не ситуация. Его гиены вовсю по дому шарят. Доберутся они и до девчонки, и до матери с отцом.
А я сам должен до последнего добраться, чтобы пустить ему пулю в лоб.
И я доберусь.
– Сколько их там? – проминаю его висок стволом.
– Двое.
Посмеивается, будто обкурился.
Одного удара хватает, чтобы свалить его на колени. Смех меняется на дыхание – свирепое, тяжелое.
Извини, Шах. Похоже, мы с тобой враги навечно. С детства воюем за игрушки, которые с возрастом становятся все дороже.
– Я тебе припомню, ублюдок, – обещает тихо.
– Ты этот день хорошо запомни, чтобы припоминать, – я разозлился, – а пока сделаешь, как я скажу, иначе я тебя грохну.