– Думать. Хватит думать, Жасмин, – хриплая просьба.
Я кивнула.
А он повалил меня на кровать.
Давид навис надо мной и расставил руки по сторонам, чтобы удобнее было рассматривать меня. Его трофей, его эксклюзивный экспонат.
– О чем ты думаешь?
Его горячее дыхание обжигало мои губы. Он любовался мной без скрытого подтекста.
– О тебе.
Зверь просчитывал, в какой позе хочет взять меня и в каком положении сможет войти глубже.
Безумец.
Когда он склонился ниже, то его выпуклая ширинка коснулась моего обнаженного бедра. Едва ощутимый ток пробрал нижнюю часть тела.
Он поцеловал меня. Жадно, страстно.
И так медленно, будто мы располагали целой вечностью – не торопясь и растягивая удовольствие. А когда он меня отпускал, то дышал так тяжело, что горячее дыхание обветривало мои мокрые от поцелуев губы.
Давид лег иначе, распределяя вес на руки, и лунный свет на миг захватил его напряженное лицо.
С его лба катилась капелька пота.
– Ты красивый, – сказала я.
Сейчас он живой.
Он потеет, целует меня, чувствует желание.
Это временно.
– Нравлюсь?
Я не ответила, а он и не ждал. Накинулся на мои губы как изголодавшийся зверь и перешел к активным действиям, не желая растягивать прелюдию.
Его ладонь накрыла левую грудь и слегка помяла ее. Я распахнула рот, задыхаясь от новых чувств. Неизведанных. Неопробованных ранее.
Давид отпустил мои губы и склонился ниже. Жадным, пожирающим взглядом он рассматривал мои затвердевшие соски, затем склонился и жадно захватил ртом один.
Я выгнулась ему навстречу, издав шумный вдох.
В глазах все померкло.
Наверное, я бы смогла полюбить его. И даже подарить ему детей… когда-нибудь в зрелости, когда жизнь рядом с Давидом стала бы чуточку безопаснее.
Но не в этой жизни.
Когда он ласкал мою грудь, я схватилась за его напряженные плечи. Неуверенными движениями я медленно расстегнула сорочку и нащупала шрам под мелкими темными волосами. У него их было много, я трогала каждый и изучала.
Каждый из них – это история его жизни, которую мне знать опасно.
Давид жадно разминал мою грудь ладонью, а другую осыпал поцелуями – каждый сантиметр. И этот резкий контраст между болью и нежностью заставил меня впиться в его волосы.
Так на его голове я почувствовала неровность кожи – его очередную историю.
– Откуда он у тебя? – прошептала я.
Давид взялся за ремень. Он резко сбросил мои руки со своего тела, запрещая трогать свои шрамы.