Давид расстегнул ширинку и обнажился, но не спешил овладевать мною. Он навис над моим распластанным телом и почти нежно убрал мокрые пряди со лба. Оказывается, я тоже вспотела.
– Я спрячу тебя ото всех, если понадобится.
Я с наслаждением потрогала его крепкую грудь. Он был большим и сильным. Страшно сильным. И голос его был таким низким, будто он едва сдерживается, чтобы не взять меня.
– Я буду тебя защищать, моя девочка…
Я улыбнулась и погладила его напряженные руки. Предательниц не защищают. Только не тех, в чьих сумочках спрятан яд.
Я молчала, и Давид с удовлетворением смотрел на мое податливое и покорное тело. Он погладил бедро, и его ладонь немного заползла внутрь. Распахнутый в жажде рот твердил о диком намерении.
Взять меня.
Сейчас.
В его руках появился глянцевый квадратик с ребристыми краями. Я опустила взгляд, когда он порвал его и молниеносно натянул резинку на свой твердый член.
Давид заметил это и усмехнулся:
– Ты сексуально краснеешь.
Я тихо вскрикнула, когда он забросил мое правое колено себе на сгиб локтя и жадно стащил меня к изножью кровати. Я тихо уткнулась в его грудь. Давид так часто дышал, что за дыханием я не сразу услышала, как бьется дьявольское сердце.
Когда он решительно развел мои бедра, между ног я ощутила прилив жара.
Все тело давно горело, и он чувствовал это.
– Моя Жасмин…
Давид шептал мне на ухо всякие приятности, от которых тело становилось буквально ватным. Он уговаривал меня покориться, развести бедра шире и позволить войти.
Будто я была против.
Будто не за этим я пришла к нему.
Когда он шептал, я теряла связь с реальностью. Становилась совсем безропотной, чтобы ему было удобнее подстроить мое тело под удобную позу. Чтобы овладеть мной было еще приятнее.
– Я возьму тебя так…
Я распахнула глаза, напоровшись на черный взгляд зверя. Давид подложил ладонь под поясницу, заставил меня сладко прогнуться в выбранной им позе.
И все еще удерживая мое правое колено на весу, опустился на меня.
Все случилось страшно быстро. Я уткнулась открытым ртом в его крепкую шею и простонала. Он крепче сжал меня в своих объятиях, и из стона вышло лишь сдавленное мычание.
– Тихо, тихо…
Давид вошел в меня.
Его член ворвался в горячее нутро жадно, тесно, ритмично. Давид сжал меня в своих тисках на случай, если я захочу вырваться из его сетей, которые он ставил так невыносимо долго.