Она держалась вполне независимо и на попытки Вахи приобнять и
притянуть к себе во время общения с кем-то из команды Ромы
отстранилась и не побоялась дам ему отпор.
Ваха был в бешенстве, но подавил в себе эмоции и не показал
вида, так как взгляды всей тусовки, в том числе и владельцев и
участников иностранных команд, были прикованы к девушке.
Она не нуждалась в его покровительстве и вскоре вышла подышать
свежим воздухом на террасу, где стоял я.
Девушка отшила жестом охрану Вахи, те посмотрели на хозяина и
после того, как он кивнул им, отступили с террасы и растворились
среди гостей.
Казалось он успокоился и отпустил ситуацию. Ваха улыбался,
здоровался и беседовал с гостями, но время от времени он словно
молнии, метал взгляды на то место, где стояла девушка.
Иногда он смотрел мне прямо в глаза, а я отвечал ему тем же с
равнодушным.
— Тина…
Она заговорила первой, необъяснимым образом узнав меня и назвав
по имени.
Я мог поклясться, что мы с ней не знакомы. Я бы ее непременно
запомнил, если бы хоть раз видел раньше.
К тому времени я давно ушел в тень, не выступал на
соревнованиях, и лишь изредка консультировал Рому по техническим
деталям по старой дружбе.
Оказывается она была спортивным журналистом и великолепно знала
историю отечественных автогонок. В том числе и часть моей
биографии.
Мы разговорились.
— А я посмотрю вы смелый. Совсем его не боитесь? — она кивнула в
сторону Вахи, разглядывая пейзаж с террасы.
— А должен?
— Ну говорят, что он страшный человек.
— Я даже не знаю, кто это…, — тогда я действительно не был с ним
знаком.
Все мои знания об этом человеке складывались из обрывочных
новостей про российский парламент, в которых пару раз мелькала его
фамилия по незначительным поводам.
— Даже так? — она заулыбалась, — про вас говорят правду, вы
действительно динозавр.
— Зубр, в наше время принято было говорить Зубр, когда хотели
подчеркнуть, что собеседник безнадежно отстал от жизни.
— Перестаньте, вы в самом расцвете сил, очень привлекательный
мужчина — ответила она извиняющимся тоном. Ей показалось, что
назвав меня «динозавром» она задела меня.
Напротив, я вовсе не испытывал дискомфорта от беседы с этой
двадцатипятилетней нежной и не глупой красавицей.
— Кем он вам приходится? Простите, что я спрашиваю, вы
поссорились?
— Никем. Он мне никем не приходится. Абсолютно. Не нужно
извиняться. Дутый индюк. Он просто ввел меня в заблуждение,
обманул, пообещав сегодня устроить интервью с Берни Экклстоуном. Он
знал, что это единственная причина, которая заставит меня
согласиться приехать сюда с ним.