— Молю тебя, Фараэль Лучезарный,
прими их в своих чертогах и даруй покой, ибо блудные
дети твои заслужили на то прав, сполна испив из чаши
боли и страдания! — Я развел руки в стороны
и моя правая рука, что едва коснулась пламени факела,
вспыхнула.
Масло, на ней осталось масло.
В попытке скрыть свою оплошлость и свой страх,
с каменным жальником я поспешно схлопнул ладони, воздел
их кверху, а затем спрятал их под грудью
и склонился в поклоне. Идиот, Тэмиель, ты идиот!
На счастье огонь затух, судорожно зажатый плотью,
и я продолжил речь, превозмогая дрожь в голосе
и ужасающую неловкость, от которой у меня горели
уши.
— Ты слышишь наши мольбы!
Ты будешь и дальше вести нас вперед, оберегая нас своим
огнем, а мы будем хранить пламя веры своей у нашего
сердца! О Фараэль, даруй же мертвым покой,
а живым — дай силы и дальше нести пламя веры твоей!
А-хой!
Я умолк. Неведомый! Начал читать
молитву, чтобы отвлечь их от горьких мыслей,
а в итоге чуть не сжег себе руку. Даже панихида
у меня обернулась шутовством. Хорошо хоть никто
не засмеялся, и не сорвал на мне негодование.
Ну, по-крайней мере я их немного развлек. С тревогой
я поглядел на своих спутников. К моему удивлени,
бонды хранили молчание, нацепив почтительно мины.
— Спасибо, Хаген, — хрипло
проговорил Верманд и тронул меня за плечо, — Давай
я помогу тебе с твоей раной — сам ты стрелу
не вытащишь.
***
Меня перевязали. Было бы лучше,
если бы у меня была возможность сделать это самому,
но уж слишком не сподручно. Рана оказался
пустяковой. «Едва засела в мясце» — точно отметил Инграм.
После моего сольного выступления в роли проповедника,
мы осмотрели и распределили припасы. Еды, как
я понял было с лихвой, и при этом вполне сносной
по качеству, да и факелов хватало, а вот
из воды осталась только запрятанная бутыль Инграма, которую
мы враз осушили пустив по кругу всего один раз.
Я забил трубку и закурил. Хороша, дрянь. Не хагенова
травка, но тоже ничего.
Мы оставили Миккеля позади
и двинули вперед. В принципе свет факелов был
не нужен — туннель был прямой, как стрела, и безо
всяких других ходов и ответвлений, но рисковать
мы не собирались, да и покуда видишь, куда
ступаешь, как-то поуютней будет.
Инграм иногда тягал у меня
трубку и затягивался. Верманд все так же шел впереди,
лишь изредка жалуясь на сухое и раздраженное горло.
Немудрено — мы здорово наглотались гари. Улле недоумевал,
как это мы с Инграмом после этого пожара
по собственному желанию вдыхаем дым. Я отметил, что это
другое и предложил затянуться, на что парень помотал
головой свое категоричное нет.