— И как он его только
терпит? — пробормотал Инграм. — Предлагаю тост!
За суровое мужское молчание, что ласкает слух!
Мы дружно сшиблись кружками
и так же дружно расхохотались.
***
Проснулся
я в наипрекраснейшем расположении духа. Так как вчера
мы добрались уже поздно, то на постоялом дворе мест
не оказалось, для ночлега нам отвели полати в конюшнях.
Запах, конечно, не цветочный, но солома была
мягкой и, к тому же, было тепло. Я выглянул
из оконца и с наслаждением потянулся. Город уже
шумел и кипел жизнью. Хорошенько же мы посидели,
за полдень уже. Хотя куда спешить? Некуда. Что я дальше
буду делать, я еще не придумал. Вытащив из-за воротника
соломинку, я начал отряхиваться.
— Инграм, а ты...
— я огляделся.
Мои товарищей уже не было рядом.
И куда их понесло? Могли бы хоть разбудить.
Я спустился вниз, умылся из корыта для лошадей под
неодобрительное ржанье пегой кобылы. Осторожно приблизившись
я почесал ей шею, и она уже одобрительно зафыркала.
То-то же. Всем нужно немного ласки. Раздались голоса
и лязг доспехов.
— Здесь он, говоришь?
— спросил незнакомый голос.
— Да, как уходил, был тут!
— ответил ему голос Улле.
В конюшню вошел бритоголовый
жрец Фараэля, в непременном светлом платье. Его сопровождали
двое солдат в кольчугах, с пламенными лепестками
на кожаных нагрудниках. Улле стоял рядом с ним
и указал на меня рукой.
— Это он! Доброе утро, Хаген!
— он радостно улыбался. — Ты не поверишь!
Брат Эймар обещает взять меня в послушники! Представляешь?
Я так счастлив! Теперь все точно будет хорошо!
Брат Эймар выступил вперед, осмотрел
меня с ног до головы, и с явным подозрением
заговорил.
— Семпларий-чудотворец? Вот этот
вот? — он махнул рукой свои людям. — Помогите-ка,
нашему единоверцу собраться и отведите в свободную келью
у храма. Только вежливо, без лишнего рвения. У меня будет
к нему пару вопросов.
— Вы меня с кем-то
спутали, уверяю... — я покрылся испариной.
— И все же
я настаиваю, — лицо жреца из подозрительного стало
мрачным.
Один солдат полез по лестнице, к моим
вещам, другой подскочил ко мне и крепко ухватил под руку.
Неведомый! Что ж такое-то? Улле, какого лешего? За что? Что же ты
натворил? Я же... Опять в клетку, в цепи? Да еще к этим фанатикам?
Нет-нет-нет! Не хочу! Что делать? Я запаниковал, дыхание
участилось. Гнев, страх и тошнота, все закружилось в голове и я не
смог противостоять панике! Опять, опять! Нет уж, осточертело мне
это все! Уж лучше сразу умереть, чем снова в яму или на костер.
Ненавижу все.