Когда мы с Анной дошли до расположения десятка, с которым пойдём
на задание магистрата, мужики заулыбались:
- О! - сказал один. - Ночью будет не так холодно.
Эта шутка до нас дошла. Она довольно утончённая, даже по меркам
будущего, если сделать поправку на то, что этот юмор солдатский.
Согласитесь?
А потом подключились остальные бабуины, и вот тут уже пошли
странные жесты, ужимки, которые перемежались с непривычными
словами.
Я демонстративно кивнул Анне, и она сделала шаг в толпу,
отодвинула того с «деликатным» юмором в сторону.
- Я понравился ей больше! Первым буду! - обрадовалась выбранная
жертва.
А остальные, похоже, что-то поняли, притихли. Когда её в
общем-то небольшая рука сжалась у «счастливчика» на промежности,
он, кажется, даже попытался освободится, только поздно уже: вторая
легла ему на плечо, и Анна забросила довольно крепкого мужика на
крышу казармы.
- Кто десятник? - мой спокойный голос эхом отразился от стен
казармы и курятника напротив. Кажется, даже курицы ошалели от такой
демонстрации иерархии.
- Так... это... вы его... вон, - тот, самый утончённый, первым
подал голос. Во второй раз уже. Неужели негласный лидер коллектива?
Ладно:
- Теперь ты десятник, - стукнул я ему кулачком в грудь. -
Имя?
- Моё?
- А чьё же? Конечно твоё, десятник! - я стараюсь говорить как
можно серьёзнее, но понимаю, что со стороны, должно быть, смотрится
смешно: ребёнок играет во взрослого.
- Децим Фавн, - ответил он слегка смущаясь, а мужики прятали
улыбки.
- Подходящее. Децим-десятник. (ехр: десятник, на самом деле "декан",
а децим - десятый) И фавн к месту. Будешь драть этих
ушлёпков во все щели, - я зло глянул на распоясавшуюся
солдатню.
Естественно, ребёнка они не боялись, но все видели, как я
фактически приказал Анне расправится с их прошлым командиром. Он,
кстати, на крыше сейчас свернулся калачиком и воет, держится за
раздавленные яички.
Не поймите неправильно: он пострадал не за шутки, а за то, что
не смог организовать дисциплину в подразделении. Да, статуса у меня
почти нет, я только номинально приёмный сын. Даже живу не в
господской части, хоть и в довольно просторной комнате и один. По
меркам рабов это шик, но на фоне хозяйской части поместья...
Люди это видят и относятся по-разному. Могут пошутить неуместно,
проигнорировать приказ и прочие мелкие «шалости». Не скажу, что все
такие, всего трое или четверо, видимо, затаившие обиду на что-то
или на кого-то. Не знаю, не выяснял. Мне было проще с ними не
общаться.