Грабители упали на дорогу, застонав.
Кир пнул каждого по разу – с размаху, не жалея, затем принес
ведерко с ягодами и высыпал немного перед каждым. Схватив за волосы
ближайшего грабителя, стал тыкать его носом в ягоды. Сочтя
достаточным, перешел к другому и повторил.
– Ч-ч-черники з-з-захотелось? – мычал
при этом. – Ж-ж-жрите!
Мычание его было едва понятным, но
грабители прониклись.
– Пацан, прости! – взмолился тот,
который и затеял разговор. – Рамсы попутали, не будзем больше.
Кир сплюнул и, отвесив лежавшим на
дороге по пинку, закинул ношку на плечо и подобрал ведерко, после
чего отправился в деревню. Вечером он рассказал о стычке
матери.
– Банцеи это, – возмутилась женщина.
– Фамилия у них такая – Банцей, сюда недавно переехали. Эти двое
братьев – тюремщики, зерно украли на току, за что и посадили.
Недавно воротились. Нигде не робяцть, тольки исчуць, где бы выпить.
Забрали б ягоды, сдали бы заготовителю, купили бы чернила и
напились. Ну, я им! Участковому пожалуюсь. Совсем мозги пропили –
своих же грабить! Но сначала мати их скажу…
Она ушла, но вскорости вернулась с
незнакомой Киру женщиной – высокой и худой.
– Ивановна просит нас не жаловаться
участковому, – сказала сыну. – Ведь посадят дурней! Взамен они
попилят дровы нам. Як ты, согласен?
Подумав, Кир кивнул.
– Спасибо, – обрадовалась мать
«тюремщиков». – Не сомневайтесь – отработают.
Кир сомневался, но ошибся. Спустя два
дня им привезли дрова, сгрузив стволы деревьев возле дома. Явились
сыновья Ивановны. Кир им вручил пилу, «тюремщики» за несколько
часов все попилили и даже покололи чурки. Работали старательно,
испуганно косясь на Кира. Когда они закончили, Кир дал им сала,
хлеба и бутылку самогонки – так наказала мать. «Тюремщики» ушли
довольные. Киру осталось только отнести поленья в сарай и сложить
их там. Но перед этим к ним в деревню наведался заготовитель на
машине и выкупил его чернику в бочке. Дал Киру семьдесят рублей с
копейками. Кир предложил их матери, но та только руками
замахала:
– Ты собирав, твои и гроши.
Заканчивался отпуск. Кир сделал все,
о чем просила мать. Окучил ей картошку, починил забор и даже
вычистил трубу от сажи, взобравшись на конек их дома по длинной
лестнице. После чего он долго отмывался в бане. У семьи она имелась
– отец успел поставить. За это время он постепенно свыкся, что у
него есть мать по имени Анастасия и зовут его не Кир, а Константин.
Ему все нравилось: и молодое тело, и то, что он не одинок,
неторопливость местной жизни и окружавшие его простые люди.
Прощаясь, мать протянула ему сто рублей: