— Благодарю Вас, лорд Баррэм, — я встала, чтобы присесть в книксене, а этот… поднялся одновременно со мной.
Мы стояли почти вплотную друг к другу. Неприлично близко. Перестав рассматривать пуговицу на рубашке своего героя, я подняла взгляд.
— Я действительно очень Вам признательна, — проговорила я почему-то тише обычного и наконец сделала злосчастный книксен.
— Не стоит благодарности. И, зовите, пожалуйста, меня Роберт. Если Вы частая гостья мистера Куперса, то полагаю, что нам предстоит видеться часто.
Долгий взгляд. Как будто ждёт чего-то. А чего? Чаевых?
В итоге так ничего не дождавшись, он попрощался и вышел.
15. Глава 13. Анна. Разгневанные женщины и глупые мужчины
"Аморально и возмутительно говорить и писать о ласках, которым предаются муж и жена". Свод правил поведения, касающихся внешнего проявления отношения к людям.
Буквально на мгновение я позволила себе перевести дыхание, пока почтовая шкатулка мистера Куперса не огласила магазин громким "дзинь"!
— Ну что? Мистер Куперс? Что у нас сегодня? — вздохнув, развернулась на каблуках, готовая к новым свершениям на ниве мебельного дела.
— Тебе нужно поправить комод миссис Анфитр, там ремонтировали ящики. Да, и сверху. Замазать сколы, покрасить. Сама сейчас всё увидишь. Как посмотришь, утвердим перечень работ по нему. Я займусь новым платяным шкафом. Но сначала кофе. И рассказ о твоих утренних приключениях, — потёр руки и звонко, воодушевлённо добавил, — я жажду подробностей о твоём знакомстве с молодым графом Баррэм!
Вот же старый сплетник!
Что-то такое, наверное, было написано на моём лице, потому как он добавил:
— А что мне ещё остаётся?! Своей-то жизни нет дальше мастерской. Вот и приходится слушать о чужой, — а следом задумчиво: — есть ещё, конечно, книги. Но в жизни, знаешь ли, бывает так интересно, как ни один романист не придумает.
— Вот уж чего не знаю, того не знаю. Моя жизнь до недавнего времени особыми интересностями не отличалась. Вам разве не нужно проверить почту? — полюбопытствовала, не слишком рассчитывая, что удастся сбить с толку этого пройдоху.
— Зачем? Письмо уже пришло, назад не уйдёт. Говоришь до недавнего времени? А когда всё изменилось? Уж не сегодня ли? — а избирательный у него слух, у моего старичка.
— Я бы не хотела думать в таком ключе. Что что-то кардинально изменилось. Предпочитаю считать последние несколько суматошных дней досадным недоразумением, — уверена, мой работодатель искренне считает, что наглость в старости – потешно. Я говорила, уже находясь за стенкой, колдуя без колдовства над кофе на газовой горелке и попеременно протягивая ладошки над огнём ровно до жгучего укуса.