—
Что это значит? — спросил я. — Это угроза?
Фраза звучала достаточно угрожающе, что
совершенно не вязалось с улыбкой, с которой таможенник перечислял
ужасы. К тому же мне показалось, что я где-то уже это слышал. Или
читал...
—
Это предупреждение, Ваня, — продолжил таможенник. — Не покидай
Юнити, до тех пор, пока не разберешься в жизни нашего общества. В
пределах города ты будешь находиться в безопасности – мы терпимо
относимся к странным чужакам.
—
Вот напугал, так напугал, — рассмеялся я, — старик, я пережил
90-е.
—
Девяностые были прекрасным временем. Мне рассказывал о них папа –
молодая Россия тогда жила свободно и счастливо. Дружила со всем
миром и без страха смотрела в будущее.
—
Вот мне об этом рассказывать не надо, я прекрасно всё
помню.
—
Ты просто не знаешь, что случилось со страной дальше... — вздохнул
таможенник.
Тут
его глаза на секунду побелели, словно подернулись изморозью. Я уже
знал, что так выглядит со стороны обращение к информационным
имплантам, и мрачно хмыкнул. Уже успел узнать, что в юрисдикции
Земного Содружества гражданским штафиркам, вроде меня,
информационные импланты были недоступны.
—
...Впрочем, тебе моё предостережение без надобности. Как я вижу, в
холле тебя ожидает целый комитет по встрече. Поэтому закончим с
формальностями.
—
Скажите, уважаемый, — оглянувшись по сторонам, осторожно спросил я,
— а есть ли здесь какой-нибудь другой выход? Очень я разные
комитеты не люблю...
—
Учитывая состав участников, — поджал губы старик, — с этим
комитетом тебе встретиться придется.
—
Видимо, да, — вздохнул я, поправляя зажатого под мышкой
гуся.
—
Счастливого пути, — напутствовал меня старик.
— А
можно личный вопрос? — я повернулся, не дойдя до дверей пару шагов.
— Почему вы работаете на таможенном контроле? Вы же вроде как... —
и я многозначительно покосился на закрепленные на мундире
многочисленные орденские планки.
—
Потому что мне нравится встречать пассажиров,
естественно.
—
Но вы же... — начал я, но осекся.
—
Такой старый, верно? Обидно слышать такие слова от своего
современника. Я родился всего на тридцать шесть лет позже тебя, в
начале последней войны.
—
Но как...
— Я
дожил до трехсот лет? Так же, как и ты, — через релятивистское
замедление времени. Отличный способ вырваться за пределы сроков,
отведенных тебе вселенной.