Сверхъестественная проницательность Сергея Михайловича
впечатляла. Признаться, я и понятия не имела, что у меня на лице
столько всего написано! И довольно чётко, раз он сумел без труда по
нему прочитать… Это ранило. Но я не позволила обиде захватить
власть над разумом.
Успею ещё поплакать. Ночью. В подушку. Как всегда... А пока
следовало доиграть эту партию.
— Я всего лишь хочу познакомиться с дочерью, — повторила с
лёгкой хрипотцой в голосе. — Чтобы принимать хоть какое-то участие
в её жизни...
— Она не ваша, — в тон мне откликнулся Дегтярёв. — И вашей быть
не может. Осознайте это уже.
— Мне нужно в этом убедиться.
— Ваша встреча ничего не изменит.
Разговор зашёл в тупик.
— То есть вы отказываетесь выполнить мою просьбу? — я сделала
последнюю попытку достучаться до собеседника.
— Категорически. Если пускать к себе домой всех подряд, добром
это не закончится. Да и я уверен, что вы сами всё прекрасно
понимаете...
Понимать-то я, может, и понимала. Вот только сдаваться не
собиралась — и выкинула свой главный козырь.
— Тогда мне придётся обнародовать все имеющиеся у меня
материалы.
Однако угроза на Сергея Михайловича не подействовала.
— Пойдёте в суд? — усмехнулся он.
— Обращусь в газету. И будет грандиозный скандал. Оно вам
надо?
И Дегтярёв молниеносно помрачнел, в считаные секунды
превратившись из приятного мужчины в опасного хищника... Что, как
ни странно, лишь добавило ему очарования. Я даже залюбовалась. Хотя
раньше подобные метаморфозы меня не привлекали, а отталкивали.
— Обращайтесь, — холодно процедил он. — И лучше сразу на
телевидение. Мне бояться нечего. Жёлтая пресса не любит политиков и
бизнесменов. Мы недостаточно известны для простого народа. Но если
она всё-таки рискнёт влезть на чужую территорию, то не сумеет
нанести моей репутации никакого вреда. Скорее, наоборот — моё имя
станет на слуху, что не так уж и плохо. Ну а в серьёзные издания со
своими спорными документами — вернее, без них — вы не пробьётесь
при всём желании.
Увы. Этот выпад мне отразить было нечем. Разве что надавить ещё
немного. В надежде, что Дегтярёв одумается — и уступит...
— Хорошо, — кивнула, подобравшись. — Вы сами напросились. Всего
доброго.
И, круто развернувшись на каблуках, направилась к выходу... Но
мои надежды оказались напрасны.
Сергей Михайлович меня не остановил. Не окликнул и не бросился
мне наперерез, а позволил беспрепятственно покинуть его кабинет.
Притом несолоно хлебавши.