Первым, кого я выхватил из этого мельтешения, был мальчишка лет
десяти. Как «торнадо в миниатюре», он несся по газону, оставляя за
собой мокрый след. Его черные волосы стояли дыбом, на лице застыла
маска детского безумия, а из глотки извергался самый настоящий
боевой клич. Мальчишка споткнулся на ровном месте, проехал пару
метров на животе по мокрой траве, вскочил, будто и не заметив
этого, и, хохоча, продолжил свою атаку.
Это был Макото. Один из моих так называемых братьев. Если
описывать его в нескольких словах, то Макото — это вечно сбитые
коленки и громкий смех, это готовность сначала сделать, а потом,
может быть, когда-нибудь, и подумать. Я вспомнил его самым первым,
как и то, как Макото, колючего и дикого, привели сюда пару лет
назад. Тогда он был настоящим сгустком недоверия и скрытого испуга,
ведь собственная мать оставила его одного на вокзале и так и не
вернулась. Однако тетушки(так я называл хозяек приюта. Хоть они и
были для всех тут как мамы, но старшие дети, и я в том числе,
всё-таки называли их тетушками) смогли вытащить из этого колючего
ежика жизнерадостного мальчика, и теперь вся его энергия
выплескивалась не в слезах и огрызаниях, а в жизнерадостной
беготне.
Однако Макото был не один. Как и положено любому уважающему себя
генералу (чаще всего в играх он представлял себя именно им), у него
был свой стратег. Такой же 12 летний японский мальчишка сидел под
деревом, и в его руках я смог разглядеть лист бумаги с нанесенным
на ней карты нашего двора. Мальчик крикнул: «Противник наступает с
запада! Вон его белое знамя!», как тут же Макото сменил курс и
обрушил всю мощь своего водяного арсенала на беззащитные белые
простыни, трепыхавшиеся на бельевой веревке.
Этим стратегом был Юки. Маленький паучок в центре паутины, то
есть приюта. Следующим после Макото я вспомнил его историю. Тихий
мальчик, найденный в пустой квартире, потерявший в аварии
родителей-ученых. Но тот не плакал, не кричал и не говорил. Целыми
днями он лишь мастерил. Из спичек, из кубиков, из старых ненужных
деталек бытовых приборов. Врачи поставили Юки диагноз «психогенный
мутизм». Это такое состояние, когда больной не отвечает на вопросы
и вступает с окружающими в контакт, при этом в принципе способность
разговаривать и понимать речь окружающих у него сохранена. Как
врач, я понимаю, насколько страшна и сложна эта болезнь. И попади
Юки в другой приют, где с первых же дней не обратили бы внимание на
тихое поведение мальчика, он мог бы навсегда остаться закрытым для
мира. Но матушки этого приюта сразу забили тревогу и объездили все
больницы и психологов, записали Юки на лечение, постоянно
поддерживая его и помогая восстанавливаться. Именно благодаря им
Юки теперь обыкновенный мальчишка, да, немного тихий, но это скорее
издержки характера.