Да вот беда, какая-то падла заколотила наглухо балконную дверь у
девчонок. И как нам надо пронести сумку с бухлом. А на вахте, как
назло, кроме вахтёрши ещё и милицейский сержантик отирается.
Ну и я решил рисануться, матерчатую сумку с тремя огнетушителями
сунул под мышку, подпрыгнул и уцепился за край пожарной лестницы.
Она шла вертикально вдоль угла здания до самого верха. Если долезть
до моего четвёртого этажа, то надо только пройти несколько метров
по карнизу. По идее эвакуация должна идти через поэтажные балконы.
Но они были намертво забиты, зато в душевой на нашем этаже окно
всегда открыто.
Парни напутствовали меня как героя, и я начал быстро подыматься
по ржавой лестнице. Наверху прикинул расстояние и рывком с лестницы
перескочил на карниз. Ну и кто же мог знать, что осадки разрушили
кладку, из-под моей ноги выскользнул здоровенный кусок карниза и я
ухнул вниз.
Пролетая мимо третьего этажа в панике, тщетно попытался рукой
уцепиться за основание балкона. Плотный удар об утрамбованную землю
выбил из меня дух, и я отключился.
Очнулся от истерических возгласов. Оказывается, мои напарники
оттащили меня на лавку по близости и спорят, кто побежит вызывать
скорую. А главное, какую версию согласованно выдвигать. Дело пахнет
керосином. Чувак разбился, упав с четвёртого этажа. Выживет или нет
— вопрос. А вылетать с института или ещё хуже загреметь в ментовку
никто не хочет.
Вскоре мне надоело слушать их ругать, — парни, а чего за крик?
Вы меня уже похоронили и делите наследство?
— Лёха, ты как? Лежи, не шевелись, мы сейчас скорую вызовем.
Я прислушался к своим ощущениям, да вроде переломов нет,
растяжений тоже. Голова тоже вроде ясная. Может ушибы, вот только
от сумки с портвейном несло таким душком. Я сел на лавку и скинул
сумку, из-за который и завязался весь сыр-бор.
Прикольно, что разбилась только одна из трёх бутылок.
Получается, что я своим телом в полёте прикрыл ценный напиток.
Кряхтя, я встал и прошёлся. Пара синяков однозначно есть, но это
такая ерунда по сравнению с тем, что могло произойти.
Ночью я переживал произошедшее. Это какое-то чудо. А ещё, когда
я летел вниз, мне показалось, что в моей голове кто-то вёл счёт.
Ну, будто отсчитывал секунды. Знаете, приблизительно так:
— 5, 4, 3, 2, 1, падение.
И это было очень чётко, не похоже на галюники. До сих помню
каждый звук. Это не был привычный мне язык. Не похож также на
европейские, по-крайней мере английский, немецкий, французский и
испанский можно смело исключить.