Ричард снова плотно закрыл глаза и слишком ровно, как иногда отвечают на явный бред, поинтересовался:
— Простите, далеко ли до ближайшего аэропорта?
— Искусственных птиц у нас нет, рыцарь.
— А до ближайшей железной дороги?
— Единственный поезд ходит по границе Большой пустыни. Это миль десять к югу.
— По крайней мере, поблизости есть интернет-кафе?
— Сеть Мира-без-Чудес не властна тут, рыцарь.
Вслепую проведя рукой по лицу, Ричард с облегчением выдохнул:
— Дома!
Он чувствовал, что лежит на каменистой земле, правая ладонь ощущала прикосновение мягкой прохладной травы, левое предплечье горело так, словно дракон полностью откусил руку. Он неохотно пошевелился, собирая разбитые части тела вместе. Сел и огляделся. Меховой собеседник терпеливо ждал.
С трех сторон высились невысокие стены серых скал. Залитая солнцем весенняя поляна оказалась берегом какого-то озерца или родника. В стороне росло единственное дерево, чья кружевная крона клонилась к воде и почти не давала тени. Выход из этого маленького ущелья закрывала фигура громадного животного, похожего на горбатого медведя с мехом в серо-черную поперечную полоску. Зверь склонился перед Ричардом. Такое впечатление создавалось из-за кривых массивных лап, и низко опущенной непропорционально маленькой головы.
— Здесь поблизости есть селение, где вам могут оказать помощь, — снова раздался низкий голос. — Вы, кажется, ранены…
— Пустяки. Ожоги и пара царапин… Всё как раньше…
— Родниковая вода очень чистая. Она богата серебром и целебными соками горных трав…
Ричард с благодарностью принял совет и спустился на край родника. По отвесной скале журчал маленький водопад, в обрамлении молодого хмеля и дикого винограда с мелкими листочками.
Вода стекала в широкую чашу, выдолбленную в камнях. Заросшие зеленью берега и одинокое дерево, любующееся своим отражением, создавало полную декорацию дикого озерца около четырех футов в диаметре. Вода непрерывно сбегала сверху по стене и уходила куда-то в донную расщелину, поскольку чаша не переполнялась.
Ричард сначала умылся ключевой водой, стараясь охладить ссадины и ожоги над правой бровью, на скуле и на подбородке. Справа на груди летняя майка зияла большой дырой с обугленными краями. Глубокий рубец пересекал шею, ключицу и сливался с ожогом на груди. Воротник кожаной куртки болтался на одном лоскутке, будто попал под гильотину. Кожаные брюки и сапоги целы, хотя и залиты почерневшей кровью, но весь левый рукав куртки и, естественно, плоть под ним разодраны в клочья. Словно руку защемило страшным и очень острым капканом с длинными зубьями.