Выбрал одну из бутылок, одним щелчком
откупорил ее, причем с кончиков его пальцев при этом сорвалась
крошечная молния — видимо, он воспользовался магией для столь
эффектного действия. И щедро наполнил мой бокал до самых краев
кроваво-красной жидкостью с терпким ароматом спелого винограда.
Затем плеснул и себе. Но уже из пузатой квадратной бутылки, в
которой плескалось что-то явно намного крепче вина.
— Выпьем за знакомство? — предложил
он.
Наши бокалы сошлись с тонким
хрустальным звоном. Правда, я сделала лишь крошечный глоточек,
тогда как Максимилиан осушил почти все, при этом даже не
поморщившись. Тут же налил себе еще.
Я со скрытым неудовольствием
хмыкнула. Сдается, кое-кто сегодня хочет напиться.
— Да, хочу, — печально проговорил
лорд Детрейн, каким-то чудом, а скорее, при помощи магии угадав мои
мысли. — Хельга, Доминик действительно был моим очень близким
другом. И мне безмерно горько, что я так и не успел попросить у
него прощения. Та давняя ссора так и осталась между нами
непреодолимой стеной. И теперь я до конца жизни обречен знать, что
Доминик ушел в другой мир, держа обиду на меня в сердце.
И такая искренняя и неподдельная
горечь прозвучала в его словах, что мне невольно стало не по
себе.
Я ведь тоже поссорилась с матерью в
ее последний день. И ладно бы по серьезному поводу — из-за пустяка
какого-то. Точнее, мне тогда казалось, что из-за пустяка. Мать
накричала за Мариам за плохо вымытый пол в гостиной, даже дала ей
хлесткую пощечину. А я заступилась за служанку. Мы были почти
одного возраста и неплохо, в общем-то, общались. Сказала матери,
что не стоит свое вечно дурное настроение вымещать на других,
которые в этом не виноваты.
Эх, если бы я знала, что Мариам
крутила шашни с моим отцом за спиной у матери! И последняя
наверняка догадывалась об этом. Потому и выискивала малейший повод,
лишь бы отослать слишком настырную служанку прочь.
Как сейчас помню, какие крупные
прозрачные слезы стояли в глазах матери, когда я встала на защиту
Мариам. Она ничего мне не сказала. Молча ушла в свою комнату.
А на следующее утро ее нашли мертвой
в собственной постели. Как сказал семейный врач — разрыв сердца.
Бывает даже у молодых, ведь моей матери и сорока еще не
исполнилось.
Долгое время я винила себя в
случившемся. Особенно когда открылись отношения отца с Мариам. Даже
страшно представить, как было больно матери выслушать от меня слова
в защиту своей соперницы.