Кира не стала сопротивляться, когда Муха схватила ее за руку и крепко сжала, словно желая подбодрить.
Как бы ни был любезен этот Гарт Рубан, доверия он не вызывал.
Зато приказал снять с заключенных наручники и заменить их импульсным ошейником. Отличной штукой, управлявшейся с крошечного дистанционного пульта и способной оторвать голову.
На недовольное ворчание женщин Рубан ответил:
– Таковы правила. Радуйтесь, что хоть руки свободны.
У входа в аэрогриф его напарник выдавал всем одежду: длинные, до самых пят шубы и унты из такого же серого, грубого на ощупь меха. К ним прилагался кушак из темной, колючей шерсти.
Получив обновку, Кира послушно сменила стоптанные ботинки на унты и набросила шубу на плечи. Поискала на ощупь застежки, зарываясь пальцами в жесткий, странно пахнущий мех – и не нашла. Оглядевшись, поняла, что шубу надо запахивать, как халат, и перевязывать на талии кушаком. Справившись с этой задачей, она, по примеру других, натянула на голову капюшон.
Шуба оказалась достаточно большой: худосочная Кира обмоталась ею в два раза, а руки девушки буквально утонули в рукавах. Рядом одобрительно фыркнула Муха:
– Теперь нам мороз не страшен. Слышала? Двадцать градусов! Да у нас уже лет сто не бывало таких морозов!
– Двести, – тихо поправила Кира.
– Что?
– Двести лет. На Земле уже двести лет температура не падает ниже нуля, даже на полюсах.
– Откуда ты знаешь?
– Этому учат в школе.
– А-а, – Темара по-новому, с долей уважения посмотрела на Киру, – так ты ученая, вот оно что…
Та пожала плечами, чувствуя, как жесткие шерстинки елозят по шее.
– Все дети учатся в школе.
– Все, да не все. Я вот, например, не училась. Ты, небось, еще и в Городе каком-нибудь жила, под куполом?
Кира молча кивнула.
Во взгляде Мухи вспыхнуло что-то новое, злое.
– А я родилась и выросла в шлакоходе. Знаешь, что это такое?
Кира знала.
Шлакоходами называли гигантские сухопутные танкеры на гусеничном ходу, в недрах которых селились те, кому не нашлось места в чистеньких и ухоженных Городах. Это были отбросы общества: бродяги, наркоманы, убийцы и прочий сброд. Выброшенные за пределы куполов, они вынуждены были искать укрытие от смертельного солнца. И в каждом таком шлакоходе со временем образовывался свой собственный мини-город.
– Извини, – она снова пожала плечами, хотя особого сожаления не почувствовала. Зато теперь стало ясно, почему Муха так странно разговаривает. Ей просто негде было учиться правильной речи.