– А, это ты, малахольная? – с нескрываемым пренебрежением пробормотала одна, поднося фонарик поближе. Крашеная брюнетка с мушкой над верхней губой и выщипанными в тонкие ниточки бровями. – Чего блажишь? Совсем мозги растрясла?
Кира только гулко сглотнула, зажмуриваясь от яркого света, бьющего прямо в глаза. До нее донесся звук удаляющихся шагов и лязг металлической двери. Тот, кто пытался ее поиметь – ушел, никем не замеченный. Но это не значит, что он не вернется.
– С-свет уберите, – еле выдавила она из себя, поднимаясь и подтягивая колени к груди. – Просто к-кошмар приснился…
И почувствовала на языке металлический привкус. Кровь. Кажется, она хорошо приложилась лицом…
– Ясно, – уже более миролюбиво ответила брюнетка, убирая луч в сторону. – Ладно, бабы, – она махнула рукой остальным, – отбой. – Потом повернулась к Кире: – На вот, выпей, расслабься. Нам всем тут не сладко.
Женщины, недовольно бормоча, начали заново укладываться на ночлег.
Брюнетка протянула Кире маленькую фляжку на полпинты. Девушка не осмелилась отказаться, хотя и пить не хотела. Открутила дрожащими пальцами блестящую крышечку и сделала вид, что глотнула.
Немного жидкости попало на разбитые губы. Кира скривилась: дезинфекция не помешает.
– Спасибо, – она вернула фляжку.
– За спасибо черт повесился. Ты-то сама как здесь оказалась? Молоденькая ведь совсем. Тебе хоть восемнадцать-то есть?
– Двадцать три. Будет. Через три месяца.
Брюнетка только головой покачала.
– Ну, а попала-то как сюда? Ты ж не из нашенских, я же вижу. Говоришь чисто, и зубы все целые.
Вспоминать не хотелось. Кира шмыгнула носом, чувствуя, как в груди все сжимается. Но ее глаза остались сухими. Все слезы, что у нее были, она уже выплакала. На это ушли последние десять лет. Больше слез не осталось.
– Да по глупости, – пробормотала она в сторону. – Не тому поверила.
– Что ж, и такое бывает, – брюнетка, вставая, похлопала ее по плечу. – Ладно, не хочешь рассказывать – не рассказывай. Здесь у каждой своя история.
Да, она не хотела. И почувствовала невольное облегчение, когда сердобольная женщина оставила ее в одиночестве.
Кира запрещала себе думать о прошлом, запрещала его вспоминать. И уж тем более она не собиралась делиться им с совершенно незнакомыми людьми, с которыми ее столкнули случайные обстоятельства.