Но был и четвёртый пункт, который я не хотел озвучивать. Состоял
он в том, что вступившие в род давали клятву верности. С момента,
как они станут Барятинскими псами войны, ничто выше интересов семьи
не могло быть: ни церковь, ни некромантская Ложа. Таковы правила.
Если ты сдашь своих, то по закону тебя всё равно ждала смертная
казнь.
Я хотел, чтобы Джон, Маэстро и Кишка забыли про свои фракции и
действовали только в моих интересах. Мне нужна круговая порука, что
скрепит нас всех. Для развития успеха и масштабирования нам
понадобится кооперация с мортикантами. Держать воинство разрозненым
уже не было смысла — наши будущие задачи усложнятся, и одной
семёркой не навоюешься.
— Вы как хотите неудачники, а я за. Так и на домик копить не
надо, — прогнусавил Кишка, — оставлю на мебель и шторы.
— Ты их там из золота собрался шить, кишкоблуд? — хохотнул Бес.
— Ну, раз такая пьянка — я тоже за. Только с условием, — погрозил
мне пальцем бухарец, — Как разбогатеем, выделишь мне отряд, всегда
мечтал стать офицером.
— Хорошо, — я улыбнулся, представив, насколько отбитых на голову
он к себе наберёт, — будет тебе отряд.
— Я с вами, — кивнул Соловей, — мне нравится биться с тобой
Артём, а ещё дружинникам девки охотней дают, — подмигнул он, и все
захохотали.
— Джон, Маэстро? — наконец спросил я обоих служителей церкви,
больше всего под вопросом были именно они.
Джон как раз закончил собирать белобрысые волосы в конский хвост
и задумчиво посмотрел на меня.
— Когда я отправился в Америку миссионером, мне встретился там
старый индеец из племени Юта. Долго пытался его вразумить: где они
со своим язычеством, а где Клирикрос? Спорил с ним до посинения,
приводил доводы, ругался — как об стенку горох. Думал, ну что за
упрямый дурак? Живут как скоты, из магии только друидизм, нищета
страшная. Но потом расслабился, всё как-то само собой пошло, быт
наладился, и мы подружились. Умнейший оказался мужик, вот он сказал
мне как-то: «Лошадь не боится сменить тропу, если знает, что
всадник не потерял дорогу». Думаю, ты знаешь, куда нас ведёшь,
Артём. Поэтому я с тобой.
Я пожал руку сначала ему, а потом и серьёзно кивнувшему Маэстро.
Тот, как всегда, был немногословен.
— Ну а тебя никто не спрашивал, — показал я пальцем на
Ломоносова, — пойдёшь как миленький.