Когда девушка выпрямилась, я мельком посмотрел на её лицо, будто
впервые увидел. После всех изменений оно напиталось жизнью: щёки
горели от прогулки на свежем воздухе, губы стали полнее и
чувственней, а язык тела поменялся до неузнаваемости, став мягче. В
её серых глазах виднелся непривычный блеск. Мою реакцию моментально
распознали.
На миг в Ренате проступила старая повелительная черта той, кто
безжалостно растаптывала мужские сердца и другие чувствительные
органы. Это был взгляд голодной хищницы, притворявшейся послушной
дурочкой. Я с раздражением вспомнил нашу первую встречу и не мог
допустить, чтобы всë закончилось так постно.
— Вань, езжай вперёд, потом догоню, — махнул я Ломоносову, а
Жмудская усмехнулась и демонстративно прикусила губу, понимая, чем
всё закончится.
— Ты уверен? — переспросил клирик.
— Да.
Когда лошадь отъехала на достаточное расстояние, я схватил
панночку под локоть и потащил за собой в кусты.
— Ты мне делаешь больно, — раздалось позади, вместо ответа я
швырнул её перед собой, та упала на осеннюю листву пятой точкой и
отползала спиной назад.
— Похоже, именно этого ты и добивалась, — ответил я и взялся за
пряжку ремня, в пару движений снимая его. — Сейчас мы тебя
перевоспитаем.
Девушка прекратила изображать из себя жертву, откинулась на
локтях назад и поправила резким движением причёску каре.
— Наконец-то, я всё гадала, чем эта сучка тебя привязала? У меня
тоже кое-что есть, — Рената, виляя боками, принялась снимать с себя
штаны, а когда те слезли до щиколоток, я сдёрнул их и отбросил в
сторону.
Она свела колени вместе, заставляя меня их грубо раздвинуть.
— Не так быстро, сначала ты должен…
— Заткнись, — я зажал ей рот ладонью и затем преподал несколько
уроков послушания.
* * *
Апартаменты Его Императорского Величества Павла VII
— Впустите, — повелительным тоном произнёс молодой правитель,
устало поднося ногу слуге, чтобы тот снял с него сапоги.
Дверь отворилась, и внутрь проскользнул пухловатый мужчина в
парике с кудрями. Подмышкой у него висела неизменная папочка, а сам
он имел довольный вид. Чёрные глаза-угольки тут же осмотрели
комнату государя на предмет угроз, хотя их тут в принципе, и быть
не могло, но профессиональная привычка брала своё.
— А это ты, Шувалов. Всё брось, дальше сам, — махнул Павел
камердинеру, мужчина уважительно поклонился и был таков.