Ну вот пришел я в нашу роту. Та
в это время «занималась» на плацу. Ротой, повзводно, даже отделено,
как старослужащим будет угодно. Тут я на ей сторонне. Солдатам ведь
так просто не станешь, надо стараться, надо мучаться, и быть под
постоянным прессом этих самых оглоедов. Мне было немного проще.
Ведь что армия – это, проще всего, отношения двадцатилетних над
восемнадцатилетними под общим руководством 25-27-летних
лейтенантов. И где-то еще ходят поодаль 30-40-летних капитанов.
Конечно, есть некоторые исключения, но на то они и исключения,
чтобы подчеркивать общую линию.
А тут 75-летний старик со своей
психологией и знаниями. Причем и старослужащие во многом меня не
понимают, ни я их. Все эти щутки, остроты, открытых издевательств
прошли мимо моего сознания.
А еще я понимал, что это надо.
Ведь если абстрагироваться над всем этим издевательством, порою
выходящим из края, то останется простая муштра. Тягостная, тяжелая,
мучительная, но через которую парни и становятся солдатами. И мне
здесь никак не стать исключением.
Попытался спрятаться среди так
сказать своих коллег, но сразу же вытащен старослужащими.Кормилец
изволил узнать последние новости. Как не сказать? «Деду», а тем
более, старшему по знанию – НАДО!
Подбежал к Кормилицу, козырнул,
все, как положено, по уставу, доложил:
- Товарищ старшина, рядовой
Ломаев по вашему приказу подходил к командиру роты капитану
Гришину.
- Ну? - довольно изящно
поковырялся он в левом ухе, как бы подготавливая себя к
прослушиванию важного известия.
- Товарищ капитан сказал,
дальше цитата: «провел со мной педагогическую речь и потом сказал,
что пока хватит».
- Да ну! - изумлению сержанта
Малова позавидовали бы многие артисты столичных театров, так он
поработал со своей мимикой. По-видимому, он не поверил мне, но вот
тут я ничем ему помочь не мог. Не врать же ему, что капитан
разозлился на меня и велел физически наказать. Чего не было, того
не было! Но сказал старшине:
- Товарищ капитан велел
сказать, чтобы вы сами поговорили с ним, если что.
Малов подозрительно посмотрел
на меня, как еще говорит, буквально впился в лицо. Я в ответ сделал
спокойную морду. Тоже могу кривляться. Я же доцент, тоже, между
прочим, артист.
Подозрения старшины ослабли. Он
лишь послал меня на десять кругов вокруг плаца. Это примерно
несколько километров. Пустяк для бывшего биатлониста!