— Да нет же, ты не понял! — в голосе Олега звенело неприкрытое
отчаяние. — Я хочу тренироваться. По-настоящему. До кровавых
мозолей, до звездочек в глазах. Хочу стать сильнее, во что бы то ни
стало!
Вадим смерил княжича долгим, испытующим взглядом. На его лице
явственно читалось сомнение пополам с любопытством.
— Вот как? И с чего бы вдруг такие перемены? — протянул он,
прищурясь. — Никак заново родился? Или совесть замучила, что
столько времени зазря растранжирил?
Олег передернул плечами, нетерпеливо мотнул головой:
— Неважно. Я просто… кое-что понял, — голос его дрогнул, но тут
же вновь обрел твердость. — Осознал, что стою на неверном пути. Что
если не возьмусь за ум — грош мне цена как Кривотолкову. Мне нужны
новые тренировки, Вадим. Изматывающие, жесткие, на грани
возможного. Чтобы после них с ног валиться и думать забыть про вино
с девками. Вот что мне требуется. Сможешь устроить?
Брови Вадима поползли на лоб. Он смерил воспитанника еще одним
оценивающим взглядом, задумчиво почесал подбородок.
— Значит, все по-взрослому? — уточнил он с каверзной ухмылкой. —
По полной программе? Без дураков и поблажек?
— Без дураков, — твердо кивнул Олег. На его губах заиграла
мрачная полуулыбка. — Жги по полной. Я готов на все.
Несколько бесконечных секунд тренер буровил княжича тяжелым
немигающим взглядом. А потом вдруг оскалился и с силой хлопнул его
по плечу.
— Ну, раз так пылаешь энтузиазмом — начнем прямо сейчас! —
гаркнул он во всю глотку. — Для затравки пробежишь полосу
препятствий десять раз. И чтобы без передышки! Давай, княжья
кровушка, выгоняй хмель с потом!
— Есть! — гаркнул Олег и, не тратя время на препирательства,
ринулся к полосе.
— Стоять, олух! — рявкнул вдруг Вадим ему вслед. — Экипировку
нацепи! Эх, делать мне больше нечего, как всяких лентяев
муштровать…
Олег лишь оскалился краем рта. Накинув защитный жилет с
утяжелителями, закрепив наручи и набедренники, он вновь устремился
вперед. Мышцы пели от приятного напряжения, глаза хищно
сощурились.
Ну держись, полоса препятствий! И ты, сестрица, тоже
держись!
Архип Кулебякин, сидя в своей тесной каморке, лихорадочно
сгребал со стола разнообразный хлам. Шестеренки, пружины, обрезки
проволоки — все это богатство со звоном летело в объемистый
вещмешок. Руки изобретателя тряслись от нетерпения, в висках бешено
стучала кровь. От волнения старика бросало то в жар, то в
холод.